Книга Ошибка Столыпина. Премьер, перевернувший Россию - Сергей Кара-Мурза

А.В.Чаянов поднимал вопрос универсальной значимости — на том же уровне, что и Маркс. Он писал: «Одними только категориями капиталистического экономического строя нам в нашем экономическом мышлении не обойтись хотя бы уже по той причине, что обширная область хозяйственной жизни, а именно аграрная сфера производства, в ее большей части строится не на капиталистических, а на совершенно иных, безнаемных основах семейного хозяйства, для которого характерны совершенно иные мотивы хозяйственной деятельности, а также специфическое понятие рентабельности. Известно, что для большей части крестьянских хозяйств России, Китая, Индии и большинства неевропейских и даже многих европейских государств чужды категории наемного труда и заработной платы. Уже поверхностный теоретический анализ хозяйственной структуры убеждает нас в том, что свойственные крестьянскому хозяйству экономические феномены не всегда вмещаются в рамки классической политэкономической или смыкающейся с ней теории».

Эту работу он заканчивает такой мыслью: «Ныне, когда наш мир постепенно перестает быть миром лишь европейским и когда Азия и Африка с их своеобычными экономическими формациями вступают в круг нашей жизни и культуры, мы вынуждены ориентировать наши теоретические интересы на проблемы некапиталистических экономических систем».

Когда читаешь А.В.Чаянова, то кажется, что он был в отчаянии: говорил он ясно, данные имел надежные, считался самым видным экономистом-аграрником. Но главные вещи, которые он говорил, просто не замечались, они шли как бы параллельно принятой «теоретической системе», которая на деле «терпела катастрофу». Да, крестьянин выходит на рынок, но если внутри его производственной ячейки нет категории зарплаты, то и смысл рынка совсем иной, нежели при капитализме. Почитаем Ветхий Завет — там меновые отношения тоже представлены в полной мере, но нет же главы «Развитие капитализма в Иудее».

Чем доказывает Ленин возникновение из крестьян двух антагонистических классов — буржуазии и пролетариата? На мой взгляд, доказательства нет, поскольку даже не введены определения. Образ классов возникает как бы сам собой, из общих соображений. Вскользь Ленин замечает, что «исследователи признают пролетариатом не только безлошадных, но и однолошадных крестьян». Мало ли что признают «исследователи», они явно используют термин «пролетарий» как метафору. Кстати, метафора эта очень многообразна. Так, А.Тойнби писал: «Пролетарий — это скорее состояние души, чем нечто обусловленное чисто внешними обстоятельствами. Истинным признаком пролетария является не бедность и не низкое происхождение, а постоянное чувство неудовлетворенности, подогреваемое отсутствием законно унаследованного места в обществе и отторжением от своей общины».

Как довод Ленин приводит данные о том, что безлошадные и однолошадные крестьяне наряду с ведением своего хозяйства батрачат, а наем батраков — это «превращение в товар рабочей силы, продаваемой несостоятельным крестьянством». Вывод, на мой взгляд, неубедительный — не всякий наем есть превращение рабочей силы в товар. Неужели стоимость рабочей силы Балды была, по Марксу, три щелчка в лоб? В батраки (феты) нанимались свободные греки еще в древних Афинах, о них достаточно писал в «Политии» Аристотель. Можно ли считать Афины капиталистическим обществом?

Сам Маркс неоднократно останавливался на том факте, что далеко не всякий наемный труд отвечает капиталистическим производственным отношениям. В очень многих случаях наем, по его выражению, есть «отношение простого обращения»— обмен одной потребительной стоимости на другую. Живой труд как услуга обменивается на жизненные средства в их денежной или натуральной форме. Именно так и нанимались батраки в России. Даже широкое развитие найма батраков еще не означает возникновения капитализма. Об этом почти прямо писал Маркс: «Обмен овеществленного труда на живой труд еще не конституирует ни капитала на одной стороне, ни наемного труда — на другой. Весь класс так называемых слуг, начиная с чистильщика сапог и кончая королем, относится к этой категории. Сюда же относится и свободный поденщик, которого мы спорадически встречаем повсюду, где либо азиатская община, либо западная община, состоящая из свободных собственников земли, распадается на отдельные элементы».

Капиталистических отношений не возникает независимо от того, участвуют ли в этом обмене деньги. Маркс это объясняет так: «Обмен денег как дохода, как всего лишь средства обращения, на живой труд никак не может превратить деньги в капитал, а следовательно, никак не может превратить труд в наемный труд в экономическом смысле». В.В.Крылов заключает: «Марксов метод определения укладной природы наемного труда служит предостережением против поспешного отнесения всякого продающего свою рабочую силу работника к категории капиталистически эксплуатируемого рабочего».

Кроме того, в немалой мере противореча своему выводу, Ленин показывает, что значительная доля наемного труда оплачивалась через «натуральный обмен» — отработками. Бедняк или середняк отрабатывал долг, ссуду семян и инвентаря, аренду земли у помещика или кулака — работал на его земле со своей лошадью. Это — не капитализм, что и признает Ленин. Но отработки вместо денежного расчета преобладали в русских губерниях! Значит, далеко еще было до «полной зависимости от денег» и полного «превращения рабочей силы в товар».

В книге Ленина приведено много данных о расслоении крестьян по величине хозяйства. Это принималось им за свидетельство того, что крестьянство разделилось на два класса — сельскую буржуазию с крупными хозяйствами и бедноту, которая превращалась в пролетариат. Но данные, которые привел Ленин, представляли собой «моментальную фотографию». Никаких выводов из нее сделать было нельзя, потому что известно было, что в русской общине наблюдалось интенсивное движение, с гибкой арендой, а часто и переделом земли («передельная община»). Что же показали длительные (в течение 30 лет) наблюдения за одной и той же выборкой крестьянских дворов? Такие наблюдения велись в России с 1882 по 1911 г., и данные их приводит А.В.Чаянов. Из них видны два процесса, которые полностью противоречат выводу Ленина.

Во-первых, группа «буржуазии» — крупные дворы, которые засевают более 12 дес., — очень неустойчива. Она непрерывно распадается за счет деления выросших семей и перехода «осколков» в низшие категории — «обратно к крестьянам». За 30 лет из дворов этой категории не разделилось только 33,6 %. Из разделившихся 84,6 % уменьшили посевную площадь. Более того, 58 % тех дворов, что за это время не разделились, также уменьшили свои посевы. Напротив, малосеющие группы, особенно «пролетариат», в массе своей увеличили посевную площадь — 71,6 % из не- делившихся дворов и 72,8 % из делившихся.

А.В.Чаянов пишет: «Малосеющая группа проявляет гигантскую силу роста и почти 3/4 своих хозяйств перебрасывает за 30 лет в более высокие посевные группы, с другой стороны, обе многосеющие в 1882 г. группы дают ярко выраженную картину ослабления и распада». Ясно, что это никак не согласуется с расслоением на классы. Классы — устойчивые группы, основанные на библейском принципе «У бедного отнимется, у богатого прибудется». Иными словами, трудно бедняку попасть в класс буржуазии, но те, кто в него попал, удерживаются в нем силой приведенного выше принципа. В крестьянстве же мы видим нечто совершенно противоположное.