Книга Как отравили Сталина. Судебно-медицинская экспертиза - Сигизмунд Миронин

После этого, я немедленно бы перевел больного в стационар. Некоторые ограничения были на перевозку больных в коме, но Сталину не был поставлен диагноз «кома». Поэтому его просто обязаны были везти в стационар. Но, без сомнения, кто-то запретил это делать.

Я бы немедленно сделал все возможные анализы – крови, мочи, рвотных масс, содержимого желудка, взял бы пункцию спинного мозга и так далее. Если бы кто-то из персонала предложил интенсивно колоть пациенту кофеин, камфору, цититон, кардизал и ввести подкожно 400 мл глюкозы – немедленно отстранил бы такого человека, сразу сообщив сотрудникам государственной безопасности, поскольку очевидно, что такой человек или враг, или общественно опасный сумасшедший. Ну и стал бы делать внутривенно строфантин.

Возможно, я бы предпринял хирургическое лечение: трепанацию черепа и удаление гематомы. Это возможно только в условиях специализированного стационара, когда рядом специализированная реанимационная помощь. Несмотря на то, что нейрохирургия геморрагического инсульта делала лишь первые шаги, трепанацию советские врачи делали прекрасно – уж опыт войны был просто колоссальным. Академик В. Неговский вспоминал: «В то время мы были признанными в мире лидерами в области реанимации. Война позволила накопить бесценный клинический опыт. Мы знали, что если своевременно произвести эвакуацию гематомы после кровоизлияния в мозг, то есть шансы, что больной выживет». Как видим, уже в то время были шансы на успех хирургического лечения.

Так требовали лечить Сталина каноны медицины того времени. Этого не проводилось и близко. Поэтому не только лечение, но и вообще поведение врачей было, мягко говоря, очень странным для врача. Если же для преступника – то в самый раз Ну, не верю я, что такой опытный клиницист, как Лукомский, не знал тех простых медицинских вещей, которые знаю я. Странно все это!

7

Акт патологоанатомического исследования

Фактура Акта вскрытия подробно описана И. Чигириным. «Это одиннадцать листов размером А4. Они напечатаны через 1,5 интервала на пишущей машинке № 89 и с левой стороны вверху имеют несколько отверстий от степлеров. На двух последних, несколько темноватых по сравнению с другими, листах напечатан патологоанатомический диагноз и эпикриз и находятся по виду оригинальные подписи всех членов комиссии. На этих листах слева вверху имеются отверстия, но неровные, типа дыр, размером более 2 мм, при толщине скрепок 0,5 и 0,7 мм. Они свидетельствуют о том, что эти листы многократно прикреплялись к различным, каждый раз к разным вариантам Акта вскрытия, степлерами большого и малого размера.

Слева в верхней части листа с подписями врачей, подписавших «Патологоанатомическое исследование тела И. В. Сталина», видны многочисленные отверстия – следы металлических скрепок, свидетельствующие о том, что листы неоднократно прикреплялись к разным вариантам Акта вскрытия. На последнем листе, на котором стоят подписи врачей, на обратной его стороне, сверху слева простым карандашом написано: «19.1.1954 г.», ниже, синей шариковой ручкой наискосок: «5.11.1953 г., 21 час 50 мин.».

Особого внимания заслуживает шрифт и сама пишущая машинка № 89. Не секрет, что каждая механическая печатная машинка, проработавшая некоторое время, испытывает индивидуальный износ каждой буквы шрифта. Поэтому она, как и отпечаток каждого пальца человека, имеет только ей присущие отличительные признаки.

«Если в 1953 году, когда первоначально подписывали Акт, пишущая машинка, хоть и имела характерные особенности, но была новая или почти новая. Впоследствии ее не берегли только для печати вновь изменяемого и редактируемого текста Акта, а использовали регулярно для повседневной работы. С хозяйственной точки зрения это было разумно. Но для сохранения первоначального вида документа это было неправильным, потому что механический износ всех агрегатов и частей пишущей машинки постоянно увеличивался. На последнем, дошедшем до нас экземпляре Акта, пишущая машинка выглядит весьма потрепанной и состарившейся – изменились расстояния между буквами как по горизонтали, так и по высоте. Стало иным их расположение при различных буквосочетаниях. Но характерные дефекты самих букв остались почти такими же, как и прежде. Это прекрасно видно при сравнении с листами, на которых остались оригинальные подписи, – должности и звания подписавших документ напечатаны на той же пишущей машинке № 89, но, видимо, очень давно» (конец цитаты).

Зачем это нужно было делать, если все соответствовало действительности? Зачем акт вскрытия несколько раз перепечатывали? Это очень интересный вопрос.

В Протоколе № 1 заседания Комиссии по организации похорон т. Сталина сказано, что «Комиссия считает целесообразным вскрытие и долговременное бальзамирование тела товарища Сталина произвести в специальной лаборатории мавзолея В. И. Ленина». Однако, судя по воспоминаниям очевидцев, вскрывали Сталина не там, а во флигеле, во дворе здания, которое занимает кафедра биохимии 1-го Московского медицинского института (сейчас академии).

Вот как описывает вскрытие Рясной: «Шестого марта в 11 часов дня на Садово-Триумфальной улице во флигеле во дворе здания, которое занимала кафедра биохимии 1-го Московского мединститута, состоялось вскрытие тела Сталина. Присутствовали из состава комиссии только Мясников и Лукомский, а также МГБэшники из охраны. Вскрывал А. И. Струков, профессор 1-го Мединститута, присутствовали П. Н. Аничков (президент АМН), биохимик профессор С. Р. Мордашев, который должен был труп бальзамировать, профессора Скворцов, Мигунов, Русаков. По ходу вскрытия врачи, наблюдавшие и лечившие Сталина, конечно, беспокоились – что с сердцем? Откуда кровавая рвота? Все подтвердилось. Инфаркта не оказалось. Результаты вскрытия подтвердили диагноз кровоизлияния в мозг, повлекшего за собой паралич правой половины тела и поражение моторного центра речи, расположенного в левом полушарии головного мозга».

О том же свидетельствует А. Л. Мясников: «Шестого марта в 11 – 12 часов дня на Садово-Триумфальной во флигеле во дворе здания, которое занимает кафедра биохимии 1-го МОЛМИ, состоялось вскрытие тела Сталина. Присутствовали из состава консилиума только я и Лукомский. Были типы из охраны. Вскрывал профессор 1-го МОЛМИ А. И. Струков, присутствовал П. Н. Аничков (президент АМН), биохимик, профессор С. Р. Мордашев, который должен был труп бальзамировать, патологоанатомы: проф. Скворцов, Мигунов, Русаков».

Итак, сразу три свидетеля указывают на то, что вскрытие прошло на «Садово-Триумфальной во флигеле во дворе здания, которое занимает кафедра биохимии 1-го МОЛМИ», находившейся неподалеку от площади Восстания.

* * *

Что же написано в акте вскрытия? «Исследование произведено 6 марта 1953 г., начато в 4 часа утра и окончено в 13 часов того же дня».

Тело почему-то стали вскрывать на следующий день после смерти. Сталин умер в 21.50, а вскрытие производится уже в 4 утра, то есть всего через 6 часов 10 минут после официально объявленного наступления смерти.

Как можно вскрывать тело человека, да еще лидера страны, уже через 6 часов? Он еще даже не остыл! Ни один из моих знакомых патологоанатомов никогда не вскрывал так рано и, более того, такого не слышал. Кроме того, зачем начинать в 4 часа утра, когда все нормальные люди спят?