Книга Островитянка - Ким Ригерт

Рик тоже никого не встретил, спускаясь с холма и направляясь к дому Кристин. Стоя на ее крыльце, он видел перемещение огоньков в гавани. Это рыбаки готовились к отплытию. Некоторые уже двинулись на лодках в море, сопровождаемые рокотом дизельных моторов.

Счастливые! — с завистью подумал Рик. Вместо того чтобы позировать Кристин, он бы с удовольствием отправился на яхте рыбачить.

Вот бы она не открыла дверь! — с надеждой промелькнуло в его голове. Если бы это действительно произошло — скажем, если бы Кристин попросту проспала, — Рик вернулся бы в гостиницу с чувством выполненного долга.

В самом деле! Ведь Кристин любит поспать. Учитывая данное обстоятельство, он не стал сегодня колотить в дверь кулаком, а постучал тихонько. Так, чтобы не услышал спящий человек.

И тут послышался щелчок. Вслед за этим дверь отворилась. Кристин появилась на пороге, сонно моргая. Под ее глазами лежали тени.

— Ты здесь…

Рик как будто почувствовал в ее тоне разочарование. Выходит, ей не так уж хотелось, чтобы назначенная встреча состоялась? Тогда почему она просто не позвонила и не сказала, что передумала? Или она ждала, что первым сдамся я? — промелькнуло в голове Рика. Черта с два!

— Сейчас четверг, шесть часов утра, — глухо произнес он. — Где, по-твоему, я должен быть?

Кристин покачала головой. Затем снова несколько раз сонно моргнула.

Дьявол! Я бы предпочел, чтобы она не выглядела так соблазнительно! — в сердцах подумал Рик. Действительно, сейчас он меньше всего нуждался в этих мыслях — о том, как чудесно было бы оказаться с Кристин в постели.

Наконец она перестала моргать и заметила:

— Ты пришел раньше, чем мы договаривались. Шести еще нет.

— Я не мог дождаться, — сухо ответил Рик.

На мгновение Кристин как будто смешалась, но потом кивнула и отодвинулась на шаг в сторону.

— Входи.

Он переступил порог.

Кристин повела его внутрь дома. Она была босиком, в широкой футболке и шортах. Ее длинные волосы свободно спускались по спине. Неожиданно Рика охватило столь сильное желание дотронуться до шелковистых локонов, что пришлось сунуть руки в карманы шортов.

— Ну так что же, ты приобрела глину? — спросил он подчеркнуто деловым тоном.

Ответ был ему известен. Еще вчера брат обмолвился о том, что доставил глину Кристин.

— Интересно, зачем ей вдруг понадобилась сотня фунтов глины? — произнес Чак, потягивая пиво в «Погребке».

Сидевший рядом с ним Рик едва не выронил кружку.

— Сотня фунтов?

Боже милостивый!

Чак кивнул. Потом покачал головой.

— Кристин так и не призналась, для чего ей нужно столько глины. С возрастом наш Рыжик — помнишь, как ты называл ее в детстве? — становится таинственным.

И очень хорошо, с облегчением подумал Рик. Если бы она обо всем разболтала… Ему даже не хотелось думать, что было бы тогда.

— Возможно, она собирается лепить горшки, — произнес он, старательно изображая безразличие.

— Может быть. — Однако было заметно, что Чака не слишком убедило подобное предположение. — Золотце, что бы ты сделала с сотней фунтов глины? — обратился он к официантке Эмми.

Та усмехнулась.

— Вылепила бы себе парня.

Рик поперхнулся пивом.

— А что? — пожала Эмми плечами. — Пусть лучше глиняный, чем такой, как иные здешние!

Этот разговор был вчера, а сегодня Кристин сказала:

— Глина у меня есть. Наверху, в студии.

Когда они поднялись на второй этаж, она отворила дверь студии, но потом, словно вспомнив о чем-то, кивнула на другую дверь, которая находилась в конце коридора.

— Там ванная. Можешь зайти туда и переодеться.

Эти слова были произнесены так быстро, что поначалу Рик даже не обратил на них внимания. И пока смысл сказанного проникал в его сознание, Кристин исчезла в студии.

3

Ну и ну! Рик остался на месте, а ее слова эхом звучали в его мозгу. Можешь зайти туда и переодеться… Во что? В том-то и дело, что не во что! Вот он, момент истины. В качестве своеобразной платы за перемещение возведенной на пляже статуи Кристин требует фунт его плоти. Буквально.

Рик медленно вздохнул и посмотрел на закрытую дверь студии. Оттуда послышался звук, будто что-то упало, затем тихое ругательство Кристин. Следующий вздох дался ему немного легче. Он понял, что она тоже нервничает. Это странным образом успокаивало. Впрочем, утешение слабое, подумал Рик, закрываясь в ванной и принимаясь раздеваться. В самом деле, ведь не Кристин же придется предстать перед ним в обнаженном виде. Совсем наоборот!

«…Будь осторожнее, высказывая свои желания, — предостерегала Кристин покойная мать. — Порой они сбываются». Однако до сих пор ничего подобного в жизни дочери не случалось. Осуществление ее желаний почему-то запаздывало — вплоть до нынешнего дня.

И вот сейчас, в полной панике, она стоит посреди своей студии, не представляя, что же ей делать. Она не верила, что Рик придет! У нее задрожали руки. Нет! Нет! Нет! Кристин сунула их в карманы шортов и сжала пальцы в кулаки. Как же ей лепить Рика? Тем более обнаженного!

Хотя дело, конечно, не в нем. И не в том, раздет он или нет. Проблема в самом процессе лепки. Какого же дурака я сваляла! — подумала Кристин. Ведь до сих пор мне не приходилось лепить ничего, кроме пеликанов! Я даже не знаю, с какой стороны подступиться к лепке большой скульптуры. Я никогда этому не училась!

Тут она вспомнила слова учительницы выпускного класса, с которыми та обратилась ко всем ученикам: «Нужно что-то сделать, прежде чем чему-то научиться, а уж затем станет ясно, как это делается. Так говорил Платон».

Старый добрый Платон.

«Более подходящего времени, чем сейчас, может и не быть», — говорил отец Кристин, поощряя ее на выполнение какой-либо важной или ответственной задачи. Ах, папа…

— Да, конечно… — вслух пробормотала она, сплетая и крепко сжимая пальцы. Похоже, ее время настало. — Вы оба большие мудрецы, — добавила Кристин, подразумевая одновременно и отца, и Платона, — У вас на все есть ответ.

А я просто дура, не умеющая держать язык за зубами.

Она закрепила на специально изготовленной по ее заказу платформе проволочную арматуру и остановилась, гадая, с чего бы начать. Ее руки дрожали. Халтурщица. Самозванка. Остановись!

Кристин отломила большой ком глины, положила на платформу и принялась отчаянно месить — только бы занять чем-то руки.

Ощущения оказались совсем не такими, как при работе с металлом, ракушками или галькой, с которыми она привыкла иметь дело. Глина была прохладной и влажной. А еще податливой и отзывчивой. Словно живой. Но… не такой живой, как совершенно обнаженный мужчина, в эту самую минуту вошедший в студию!