Книга Одинокое сердце - Линда Андерсен

Кто поймет этих современных детей, подумали Реджинальд и Анна-Тереза. Надо же, ребенок так радуется пыльному чучелу! Целуется с ним, какая гадость! Мы, в свое время, такого никогда не позволяли ни себе, ни своим детям.

Реджинальда от всего увиденного даже перекосило, зато теперь можно не отключать слуховой аппарат, ребенок был спокоен, в ателье царила рабочая тишина.

Улыбающаяся мордашка малышки Аннабель была чудо как хороша. Мысль о том, что ее первый в жизни платонический возлюбленный стал отцом, отныне почти не беспокоила Миллисент.

Она начала работать, ничего не оставалось другого, как гнать от себя грустные мысли, иначе нечего рассчитывать на хороший результат.

Вот он, специалист по сердечным болезням, стоит и смотрит умильно на свою дочь. Пускай смотрит, малышка действительно прелесть. Фотографии будут, что надо.

Миллисент с удовольствием снимала кадр за кадром, на ее вдохновенном лице блестели капельки пота, жесты были четки и уверенны. Она занималась своим любимым делом, что еще надо для счастья молодой одинокой женщине? Пусть все Бенджамины мира соберутся в ее ателье, она продолжит спокойно работать. Никто и ничто не сумеет отвлечь ее от профессиональных обязанностей, да она никому это и не позволит.

Бенджамин засмотрелся на работу Миллисент. Надо же, а он совсем забыл, что та смешная девушка, танцевавшая с ним на своем выпускном вечере, мечтает стать фотографом. Сказал сейчас об этом наобум, и угадал. Что-то такое она говорила десять лет назад, да, определенно говорила. Рассказывала о работах великих мастеров фотографии из Чехии и Германии, называла какие-то имена. Ее болтовня была милой, непосредственной, голосок чист и нежен. И голос, и глаза Миллисент он хорошо запомнил, они, что называется, произвели должное впечатление.

Да, взгляд девушки на выпускном вечере сверкал вдохновением, лицо светилось, она вся казалась такой нежной и беззащитной.

Медно-рыжие волосы и глаза изумрудного цвета Бенджамин запомнил хорошо. Может быть, потому, что у девушки оказалась сестра-близняшка с точно такими же волосами и глазами.

Или нет, не так. Он поразился тогда, что только у одной из сестер-двойняшек, именно у Миллисент, волосы как бы источали теплый свет, а глаза были куда добрее и ярче, чем у Маргарет. У сестрички во взгляде доминировала настороженность, ожидание подвоха, что ли. Маргарет смотрела на парней так, словно постоянно ждала в свой адрес или комплимента, или какой-нибудь гадости.

Что еще Бенджамин запомнил? Девушка обладала прекрасной фигурой, где все, как говорится, на месте. Узкая талия, высокая грудь и – пусть это звучит грубовато, зато искренне – у девушки была великолепная попка, как магнит, притягивающая взгляд. Пара стройных ножек и высокие каблучки легких туфелек завершали картину.

А как Миллисент замечательно танцевала! Она словно каждым нервом чувствовала ритм, каждой клеточкой своего юного тела, и это ощущение передавалось партнеру. Так что танец превращался в демонстрацию темпераментов. Кровь закипала в жилах, сила в его мускулах удесятерялась. Почему он так непростительно поступил, выпустил ее из вида? Куда она потом подевалась?

После вечера, Бенджамин это хорошо помнил, он провожал некую Корнелию – высокую крашеную блондинку. Блондинка через неделю исчезла, оставив в комнате студенческого общежития трудновыветриваемый запах невероятно терпких духов. С ней вместе исчезла и атмосфера авантюрного приключения, всегда сопутствующая крашеным блондинкам. Хорошие девушки имеют обыкновение исчезать, рядом чаще всего остаются зануды, от которых самому хочется поскорее избавиться.

Бенджамин с интересом продолжал наблюдать за работой Миллисент, поймав себя на мысли, что ему приятно вспоминать события десятилетней давности. Как искренне вела себя с ним девушка на том выпускном вечере, трогательно заглядывала в его глаза, робко улыбалась шуткам. Шутки же были дурацкими, их и вспомнить невозможно.

А чем она пахла? Бенджамин искренне считал, что запахи удивительно точно характеризуют человека. Лавандой, тонким ароматом лавандового масла благоухала эта замечательная девушка! Удивительное дело, воздух в ателье был также напоен чистым дыханием этих милых синих цветов.

Сейчас она совсем другая и глядит так холодно, строго, словно он не оплатил какой-нибудь прошлый заказ на фотоработы, или свернул бампером своего автомобиля столбик у ворот ателье.

Глаза Бенджамина отметили волнующую взор линию пышной груди, стройные бедра, длинную спину девушки. Веснушки на ее носу свидетельствовали, что на дворе май. Шелковая блузка цвета морской волны, заправленная в голубые джинсы, оттеняла нежный загар безупречной кожи, узкие ремешки босоножек на высоких каблучках тесно охватывали тонкие щиколотки Миллисент.

Все так же хороша, подумал Лонгсдейл, и впервые пожалел о том, что не был тогда, десять лет назад, более настойчив. Дурак был, молодой и неопытный. Но почему – неопытный?!

Чувственные губы Миллисент, нежные черты лица разбудили в его душе воспоминания о собственной юности, о жизни в студенческом кампусе, о вечеринках и свиданиях с покладистыми, веселыми девчонками, любительницами шампанского и плавания под луной. Действительно, жизнь потихоньку прошла мимо, все мысли сегодня лишь о работе, о пациентах, об операциях. И постоянная усталость дает о себе знать, многочасовые операции страшно изматывают. Весь день на ногах, как парикмахер или продавец в дорогом универмаге, куда только смотрит профсоюз?

А какие дамы теперь его окружают? Опытные, но бесстрастные сестры-анестезиологи, самонадеянные менеджеры клиник, умудренные жизнью журналистки, раздувающие в собственных интересах каждый пустяковый успех врачей в мировую сенсацию. Скучища, не с кем пошутить, отвлечься от суеты будней. И вообще, как трудно быть самим собой.

Бенджамин помрачнел, насупил брови. Ничего, он достиг в работе успехов, которые другим врачам даже не снились, и стал хирургом с мировой известностью, с блестящей репутацией и высокими гонорарами. И если ему приходило в голову каждый раз всерьез обращать внимание на нравящихся женщин, ничего бы этого он не добился.

Бенджамин улыбнулся собственным мыслям и подмигнул старику со слуховым аппаратом в ухе. Забавный, до чего он грозно на него смотрит, вертит в руках свою трость, словно работает у Миллисент телохранителем. С виду настоящий гангстер, только пахнущий нафталином. Наверняка в своей молодости водил огромные тяжелые грузовики и чувствовал себя королем дороги. Поди, никогда никому не уступал дороги.

Старик тоже сдвинул свои густые брови и отвернулся, всем видом показывая, что молокосос есть молокосос, пускай в нем и более шести футов роста. Только такие разъезжают на дорогих иномарках, презирая американские модели автомобилей.

Я ему не понравился, подумал Бенджамин. И правильно. Старый хрыч видит, что я совершенно не справляюсь с должностью няньки. Зря я согласился нянчиться с малышкой, это настоящая авантюра. Ничего, скоро прилетит сестричка Салли, и Аннабель окажется в надежных руках.