Книга Лавина любви - Ноэль Бейтс

— Во всяком случае, он высокий. — И хорошо сложен, добавила про себя Джинджер, но слабый и изнеженный. Как ребенок!

— Если хочешь, расскажи, что между вами произошло.

— О, ничего особенного. Я застала его, когда он дал волю рукам. С другой. С пышной итальяночкой, которой на вид не больше восемнадцати. Ей полагалось убираться у нас в домике, а не демонстрировать свои прелести моему бывшему дружку. — Джинджер презрительно усмехнулась. — Я пробила крышу и вылетела на метле… Остальное ты знаешь.

— Ты что, ревновала?

— Я разозлилась, но ревновать и не думала… нет. Я вообще не ревнивая.

Он начал массировать ей кожу головы, и Джинджер, вмиг позабыв о Колине, тихо застонала от удовольствия. Пышная грива огненно-рыжих волос чутко откликалась на движения его пальцев: ритмично вздымалась, а потом водопадом падала вниз.

— Судя по твоему виду, ты уже оправилась от разбитого сердца?

Где-то внутри нее зазвенел тревожный колокольчик. На первый взгляд ни к чему не обязывающий разговор становился опасным.

— Я еще ни разу в жизни не страдала от разбитого сердца, — задумчиво сообщила Джинджер. — Я все равно собиралась порвать с Колином. С ним была скука смертная! Уму непостижимо, сколько он выливал на себя лосьона после бритья! А раз в месяц — представляешь? — делал себе массаж лица.

— Значит, сердце миледи еще никто не разбивал? — Его вкрадчивый голос словно проникал прямо в мозг, а нежные пальцы тем временем массировали ей голову.

— Нет. А тебе?

— Когда мне было тринадцать лет, мне с большим трудом удалось смириться с тем, что учительница французского меня не любит.

— Это было твое самое сильное любовное потрясение?

— Потрясающе, правда? Теперь, когда я стал дряхлым тридцатилетним старикашкой — ты скажешь, что столько не живут, — мне бы следовало три или четыре раза умереть от разбитого сердца.

— Наверное, из-за того, что ты ведешь кочевую жизнь, женщинам нелегко надолго оставаться рядом с тобой.

— Думаю, дело совсем не в этом. — Он хохотнул.

Она внезапно представила его с другими женщинами и ощутила неожиданный укол ревности. Всех этих женщин, с горечью подумала она, его образ жизни не смущал. Возможно, они готовы были пойти за ним хоть на край света. Джинджер уже успела убедиться: когда Мэтту хочется, он способен очаровать кого угодно. Вот как сейчас, когда они понарошку поверяют друг другу свои секреты. Ей ведь пришлось признать, что в ее личной жизни царит полный хаос и по-другому никогда не было. Она наклонила голову вперед и собрала волосы в хвост.

— У тебя не найдется ленты или чего-нибудь в этом роде?

— Резиновая лента подойдет?

— Резинки портят волосы. — Джинджер досадливо вздохнула. — Но за неимением лучшего… Она стянула волосы протянутой им резинкой. Почему-то это простое действие заставило ее спуститься с небес на землю. Ей пришлось напомнить себе, что ее всегда отличало здравомыслие. Не годится давать волю фантазии. Неужели ему удалось так убаюкать ее сознание, что ей померещилось, будто это странное, случайное знакомство и есть то настоящее, к чему она невольно стремилась всю жизнь? Ничего подобного! — Ты собираешься учить меня готовить? Не то чтобы я совсем не умею…

— Кажется, ты говорила, будто у вас всю скучную работу выполняет преданная домоправительница.

— Я никогда не называла готовку скучным занятием, — возразила Джинджер. Слава Богу, они вернулись к прежнему саркастическому тону. Однако она с удивлением обнаружила, что больше не считает его выходки вызывающими и враждебными. Даже когда он шутливо величал ее «миледи» или «ваша светлость», тон его голоса слегка изменился. Больше в нем не было слышно той агрессивной враждебности, которая столь явственно проявлялась, когда она объявилась у него в доме. Интересно, когда произошла перемена? Она сама тоже перестала обороняться. Раздражалась на некоторые сказанные им слова больше по привычке.

— О, я только подумал…

— Ты, кажется, слишком много думаешь! — огрызнулась она.

— Джинджер, к чему такая язвительность? Разве тебе не нравилось беседовать со мной, пока я тебя причесывал? Или, может, ты решила, что я слишком близко подобрался к тебе? К тебе настоящей.

Этот человек и правда, кажется, видит ее насквозь. Она бессильно склонила голову. При виде ее вспыхнувшего лица он раздвинул губы в довольной улыбке.

— Ведь на самом деле ты не такая пустышка, как притворяешься, верно? Общаешься с пустоголовыми «золотыми» мальчиками и девочками, но в глубине души твои так называемые друзья тебя раздражают, так? Ты ждешь чего-то большего… Все, молчу, молчу! Твои глаза мечут искры!

— Полагаю, при твоем образе жизни — избыток свободного времени, любовь к одиночеству — тебе ничего не кажется лучше, как без конца ворчать, когда ты попадаешь в компанию другого человека! — парировала Джинджер.

Мэтт ухмыльнулся. Очевидно, ее колкость нисколько его не задела.

— А я смертельно скучаю по обществу! Попроси владельца этого дома купить тебе собаку, тогда ты сможешь надоедать ей своими ценными мыслями и советами!

Мэтт рассмеялся.

— Подумать только, — воскликнул он, — до чего наша леди любит поспорить!

— Подумать только, — парировала Джинджер, — мы до завтра не пообедаем, если этот так называемый местный шеф-повар не перестанет совать нос в мои дела!

Пятнадцать минут спустя он, все так же улыбаясь, заставил свою ученицу перечислить все, что она умеет делать на кухне.

— Иными словами, готовить ты не умеешь, — подытожил он, когда она запинаясь поведала ему о своих кулинарных достижениях. — Что ж, нам лучше приняться за дело, не откладывая, если ты собираешься отплатить мне за мое неслыханное гостеприимство. Ради разнообразия теперь, когда твоя нога почти зажила, можешь поухаживать за мной.

— Не знала, что это входило в наше соглашение.

— Вот как? Может, я недостаточно ясно выразился. Посмотри в буфете: там должно лежать несколько луковиц. В холодильнике есть чеснок. Начнем с самого простого! Прежде всего, налей в кастрюльку воды и вскипяти ее. Тут потребуется определенное мастерство, потому что тебе предстоит включить газ и поставить кастрюлю на конфорку. Не промахнешься?

Джинджер подумала: а не поставить ли кастрюлю прямо ему на голову?

— Ну вот, — он разговаривал с ней терпеливо, словно сомневался в ее умственных способностях, — теперь брось в воду щепотку соли. Щепотку, не больше!

— Я знаю, что такое «щепотка».

— Очень хорошо. Теперь лук. Очисти его и порежь кольцами. — Он бросил ей две луковицы.

Джинджер старательно очистила их от шелухи. Да, давненько она не делала ничего такого. По правде говоря, последний раз она готовила в школе, на уроках труда.

Вместо того чтобы помочь, он уселся за стол и, скрестив руки на груди, внимательно наблюдал за ее действиями.