Книга О ком грустит Пьеро - Патриция Хорст

— С удовольствием принимаю приглашение. — Дэвид встал и, прощаясь, снова поцеловал руку Кэтрин, нежно, едва касаясь губами кожи. — Значит, до встречи.

— До встречи, — откликнулась она дрогнувшим голосом.

4

Была ли это победа? Дэвид не знал, но чувствовал, что за словами и жестами Кэтрин скрывается нечто большее, чем просто приязнь одного человека к другому. Но это таило в себе определенные опасности. Насколько близкими могут стать их отношения? Как ему поступить в случае, если она даст понять, что хотела бы узнать его лучше?

В больнице Дэвид пообещал Мэри, что завтра привезет фотографию Эрни, и увидел, как вспыхнуло радостью ее осунувшееся лицо.

— Наконец-то я увижу своего мальчика! — воскликнула она.

Это известие словно придало ей сил: глаза, затуманенные болью и отчаянием, засияли, как прежде, на впалых щеках появился лихорадочный румянец. Она смогла даже пообедать самостоятельно, правда, вилка то и дело выпадала из тонких рук, прочерченных голубоватыми венами со следами от уколов.

— Я бы хотела думать, что он простит меня, — сказала Мэри, вновь опускаясь на подушку. — И в то же время мне страшно подумать о том, что однажды ему откроется правда.

— Не беспокойся об этом. — Дэвид сам не узнавал своего голоса: когда он разговаривал с бывшей женой, у него сжималось сердце от жалости. — Не стоит заранее волноваться.

— Что значит — заранее? — спросила Мэри с грустной усмешкой. — Мне осталось не так уж долго мучиться. И не убеждай меня, пожалуйста, что я выздоровею. Доктора были со мной откровенны, да я и сама чувствую…

Дэвид вышел из больницы и вдохнул свежий, пахнущий зеленью, воздух. Как хорошо жить! Сидя в палате на жестком стуле, наблюдая за медленными движениями Мэри, он ощущал страх и ненависть к тому неизвестному, что ожидает человека за гранью настоящего мира. Мира, где цвели алые розы, где волны набегали на золотой песок, где по улицам ходили беспечные мужчины и женщины, не задумывающиеся о том, что ничего бесконечного на свете не бывает.

Вот поэтому Дэвиду и казалось смешным то, как некоторые цеплялись, словно за спасительную соломинку, за деньги, славу или власть. Ничто не может спасти человека от смерти — ни миллионы, ни общественное признание. Единственное, что он оставляет после себя, — это дети, крохотные частицы его самого.

Вернувшись в номер, Дэвид нехотя переоделся все в тот же темно-синий костюм и тяжело вздохнул. Еще один вечер, который не принесет ничего нового: скучные разговоры, лживые улыбки, комплименты, произносимые сквозь сжатые зубы. Но, может быть, сегодня ему все же удастся побеседовать с Кэтрин наедине и узнать в подробностях, как Тимоти сумел в столь краткие сроки оформить необходимые бумаги для усыновления чужого ребенка.

Дэвид втайне даже от себя самого надеялся, что, возможно, осталась какая-то юридическая лазейка, которая поможет ему вернуть сына. Если нанять хорошего адвоката, сдать необходимые анализы, подтверждающие его отцовство… Но это было бы слишком жестоко по отношению к Кэтрин, которая искренне любила Эрни. Она-то ни в чем не виновата, как не виноват и малыш.

Когда он подошел к воротам коттеджа, огни в окнах уже сияли, на стоянке поблескивали в свете фонарей машины, а из сада доносились приглушенные голоса. Дэвиду не повезло: первыми, кого он встретил на дорожке, ведущей к дому, были родители Кэтрин. Увидев его, они на мгновение замерли, а потом переглянулись и прошли мимо, словно он был статуей или камнем, оказавшимся на пути.

Дэвид усмехнулся и покачал головой: до чего же иные люди бывают смешны! Ведь он не сделал им ничего плохого, не крал их бумажников, не угонял машин. И все равно они смотрят на него, как на мошенника и вора, который забрался в их дом. А может быть, они подсознательно чувствуют в нем опасность? Недаром же говорят, что родительские сердца прозорливы и чутки.

— О, вот и вы! — Кэтрин, хрупкая и очаровательная, в синем шелковом платье на тоненьких бретельках, спустилась по ступеням, придерживаясь обнаженной рукой за перила. — Я уже решила, что вы передумали.

Дэвид молча поклонился и прошел за ней в гостиную, где за круглым столом сидело несколько человек. Он не узнал никого, кроме Элис и Маргарет, улыбнувшейся ему слишком откровенно и призывно. Взяв бокал с виски, Дэвид отошел к окну и на секунду прислонился лбом к прохладному стеклу, прислушиваясь к обрывкам разговоров.

— Ты не поверишь, дорогая, но это ожерелье действительно единственное…

— Я купил эту машину и нисколько не жалею о потраченных деньгах…

— Нет, Европа нам уже наскучила, хочется новизны…

— Не советую его приглашать: мне сказали знающие люди, что он практически разорен…

Почувствовав на плече легкое прикосновение руки, Дэвид вздрогнул и оглянулся.

— Вам, кажется, здесь не очень весело, — негромко сказала Кэтрин. — Я и сама не люблю все эти вечеринки, но, если я перестану их устраивать, пойдут разговоры.

— Да, я понимаю. — Дэвид улыбнулся и отпил глоток виски. — Но каждому — свое. Не обращайте на меня внимания.

Он решил, во что бы то ни стало дождаться момента, когда гости разойдутся. А пока сидел за столом с застывшей на лице маской вежливости, отвечал на редкие вопросы и заставлял себя смеяться в конце глупых анекдотов. Маргарет попыталась напомнить о приглашении: она пересела поближе к Дэвиду и словно невзначай коснулась его руки.

— Вы такой загадочный, — сказала она, пристально, без тени смущения оглядывая его стройную фигуру. — Все молчите и пьете виски, ни с кем не разговариваете…

— А о чем бы вы хотели со мной поговорить? — равнодушно спросил Дэвид, искоса наблюдая за Кэтрин, которую слишком уж нежно обнимал за талию какой-то бородатый мужчина.

— Ну, существует множество интересных тем для бесед. — Маргарет усмехнулась и отвела со щеки прядь темных волос. — Но они, как правило, требуют более интимной обстановки.

Дэвид с трудом подавил вздох: обмен двусмысленностями с этой женщиной, похожей на нарядную куклу, никак не входил в его планы. А Кэтрин, казалось, ничего не замечала, кокетничая с пожилым бородачом, узкие глазки которого уже блестели, как у гурмана при виде неизвестного, но ароматного и завлекательного блюда.

— Да, возможно, — сказал Дэвид, чувствуя, к собственному удивлению, что начинает ревновать и злиться. — Простите, сегодня из меня никудышный собеседник.

— О, мне нравятся немногословные мужчины, — прошептала Маргарет, наклоняясь к нему. — За молчаливостью часто скрывается страстная натура.

К счастью, в эту минуту гости, словно по команде, начали собираться и прощаться с хозяйкой. Дэвид ощутил прилив бодрости, увидев, как они, один за другим, направляются к выходу, расточая на ходу комплименты и высказывая благодарность за прекрасно проведенное время.

— А вы разве не идете? — удивленно спросила Маргарет, явно рассчитывавшая, что у вечера будет продолжение. — Мы могли бы…