Книга Кровь. Царство химер - Тед Деккер

— Возражаю! — Дютетр вскочил на ноги. — Это касается всех, и все должны участвовать.

— Тогда найдите Свенсона, — предложил Гейне.

— Но этот человек и есть Свенсон!

— Интересная мысль…

Гейне вышел из зала не оглядываясь. Томас последовал за ним.

Небольшой реактивный самолет летел через Таиланд на запад, направляясь в Вашингтон, округ Колумбия. Прошло уже шесть часов с того момента, как в Белый дом пришел первый факс с сообщением о том, что для homo sapiens в мире все переменилось. К этому времени ЦКЗ подтвердил наличие вируса еще в двух городах — Нью-Йорке и Атланте. Проверку начали с аэропортов, следуя указаниям из Бангкока, и дальнейшие исследования уже не понадобились.

Для распространения вируса Свенсон использовал именно аэропорты.

Лидерам государств предстояло принять первое важное решение. Закрыть аэропорты и тем самым замедлить продвижение вируса? Или, во избежание паники, не спешить с этим, пока не появится какая-то более конкретная информация?

По мнению «Рейзон Фармасетикаль», закрытие аэропортов мало что изменило бы — вирус распространился уже слишком широко. А паники не хотелось ни одному из правительств зараженных стран. Поэтому аэропорты до поры до времени оставались открытыми.

Томас бодрствовал всего четыре часа, но ему уже хотелось поскорее уснуть. В руках он держал тонкую папку и перечитывал ее содержимое в пятый раз.

Кара хмурилась.

— Возможно, мощность и не та, что тебе нужна, — чертовски медленно горит, но Гейне был прав. Порох — единственное взрывчатое вещество, которое можно собрать из неведомо чего в неведомых местах.

— И как я его соберу?

— Говорят, что шанс есть. Китайцы открыли порох случайно почти две тысячи лет назад. Можно процентов на пятьдесят отклониться от нужного сочетания составляющих и все-таки добиться приличного взрыва. Три ингредиента, которые тебе требуются, — вполне заурядные. Нужно только знать, что искать. Сахар у вас там есть?

— Есть. Тростниковый, как и здесь.

— Если не сумеешь быстро раздобыть древесный уголь, сгодится и сахар. В списке есть и другие заменители. К тому же приведены все пропорции. Удерживай Орду. Отправь тысячу солдат искать то, что нужно.

— Провела небольшое исследование и готова командовать войсками? — Томас усмехнулся. — Ты там пригодилась бы, Кара. Вправду пригодилась бы.

— Тебе там нравится больше, чем здесь?

— Об этом он еще не думал. Я не уверен, что «там» и «здесь» — это не одно и то же. Объяснить трудно и представить тоже, но обе реальности на самом деле очень похожи.

— Хм. Что ж, если узнаешь однажды, как можно взять кого-то с собой, обещай, что первой возьмешь меня.

— Обещаю.

Она вздохнула:

— Наверное, сейчас не самое подходящее время об этом говорить. Но ты помнишь, что я сказала тебе напоследок, прежде чем ты исчез прошлой ночью на пятнадцать лет?

— Напомни.

— Прошло всего двенадцать часов. Я предложила тебе стать таким человеком, который сумеет разобраться со здешней ситуацией. И ты вернулся генералом. Просто диву даюсь.

— Интересная мысль.

— Ты и впрямь изменился, Томас. Не хочу тебя огорчать, но думаю, на самом деле, что изменился ты ради спасения этого мира, а не того.

— Может быть.

— Мы теряем время. Ты должен уже понять. Оставь эту уклончивость — «интересная мысль», «может быть»… Иначе нам конец.

— Может быть. — Он усмехнулся и закрыл папку. — Но пока я не пойму, как может выжить генерал Хантер там. Да я и тут ничего не понимаю. Говорил ведь уже — я думаю, что, умерев там, умру и здесь.

— А если ты умрешь здесь? — спросила она. — Что будет, если всех нас убьет вирус?

Такого варианта он не рассматривал, и вопрос Кары его встревожил. Вероятно, умерев здесь, вместе со всем человечеством, он умрет и в лесу.

— Будем надеяться, что этот твой порох сработает, сестренка.

— Сестренка?

— Я и раньше тебя так называл.

Она пожала плечами:

— Сейчас это прозвучало странно.

— Это я — странный, сестренка. Очень, очень странный. — Он вздохнул, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. — Пора возвращаться на ринг. Впору просить тебя растереть мне плечи. Четырнадцатый раунд, а я все еще на ногах.

— Не смешно. Ты все запомнил, что нужно?

Он кивнул:

— Прочел раз двадцать. Будем надеяться, что смогу вспомнить. Будем надеяться, что смогу найти все, что нужно.

— Сила Элиона, — сказала она.

Он открыл один глаз и посмотрел на нее:

— Сила Элиона.

7

— Очнись!

Щека горела. Кажется, по ней долго и усердно хлопали. Томас сел:

— Очнулся! Дай опомниться!

Майкиль отодвинулась. Голова у Томаса кружилась. Он уже отвык от этих переходов из одного сна в другой. После долгого перерыва все казалось ему совершенно неправдоподобным.

Он взглянул на свою заместительницу.

Выглядела она колоритно. Этакая девица, войдя в какой-нибудь нью-йоркский бар, могла бы запросто разогнать всю публику. На ней были боевые мокасины с твердыми кожаными подошвами, с верхом из беличьей кожи до середины икры. К худой мускулистой ноге пристегнут нож с костяной рукояткой. Набедренные боевые щитки, короткая кожаная юбка. Торс защищен кожаным панцирем, руки свободны — для замаха и блокирования ударов. Волосы, обычно ниспадающие на плечи, собраны сегодня сзади — для битвы. К левому локтю привязано красное перо — подарок Джеймуса, жениха. От этого пера до плеча — длинный шрам, оставленный Паршивым во время Зимнего похода за секунду до того, как Майкиль отправила его в ад.

Глаза ее начинали сереть. Сообщение о стычке близ ущелья Наталга пришло среди ночи, и деревню Майкиль покинула, не успев омыться в озере. Лесные Стражники обязаны были мыться хотя бы раз в три дня. Лишний день — и они рисковали стать похожими на Обитателей Пустыни. Болезнь влияла не только на глаза и кожу, но и на рассудок. Поэтому Стражники вынуждены бывали брать с собой в походы большой запас воды или же переносить линию фронта ближе к лесу.

Томасу случилось однажды, потеряв лошадь, застрять в пустыне на четыре дня. С собой у него было две фляги с водой, и на второй день одну он истратил на обтирание. Но в конце третьего дня болезнь все же овладела им, и это было так мучительно, что он с трудом передвигал ноги. Кожа стала серой, шелушилась, из всех пор сочился омерзительный запах. А до ближайшего леса оставался еще День ходьбы.