Книга Шалая любовь моя - Мэгги Дэвис

— Отлично!! — воскликнула Лейси с горящими глазами. — Это же золотая жила, если у него столько старинного бисера. Вам следует хорошо поразмыслить над этим.

— Вокруг горловины, — вслух размышлял мистер Фишман. — Вполне можно дать бисер вокруг горловины. Почему бы и нет? На Бродвее и Таймс-сквер из блесток делают изображения кинозвезд на майках. Если это делают из блесток, то почему бы не пустить в ход чудесный бисер, отсутствие спроса на который приносит одни убытки? Например, прекрасные виды Ниагарского водопада или даже лица знаменитостей.

— Вы хотите сказать, — удивленно заметила Лейси, — что поместите на лифе платьев фоторепродукции портретов знаменитостей, расшитые бисером? — Даже она не способна на подобный взлет фантазии. Невольно взглянув на разноцветные атласные платья ярких тонов, висящие на плечиках, она сказала: — Вы представляете… суперэкстравагантность. Вы знаете в этом толк!

— О, благодарю, дорогая! Я действительно много всякого повидал, — скромно отозвался мистер Фишман. — Но, откровенно говоря, я никогда не думал, что «Братья Фишман» будут выпускать платья в стиле диско. Чудесное выражение — «суперэкстравагантность», — задумчиво произнес он. — Вы гений, моя дорогая. Пожалуйста, еще раз примите мою искреннюю благодарность за свои восхитительные творческие идеи. — Мистер Фишман торопливо вынул сигару изо рта, чтобы поднести руку Лейси к губам и галантно ее поцеловать. — Вы столь экстравагантная и разумная молодая леди, что я понять не могу, почему вы таскаетесь вверх-вниз по Седьмой авеню в дождь и холод, когда уже давно могли бы выйти замуж за чудесного доктора в Коннектикуте и завести парочку очаровательных детишек. Будь у меня сын, я счел бы за честь представить его вам. Не согласитесь ли вы поработать моделью в фирме моего двоюродного брата из Денвера, а? Ему бы не помешала помощь в вопросе лыжной коллекции.

— Весьма любезное предложение с вашей стороны, мистер Фишман, но я не смогу. Теперь я журналистка и не намерена больше быть моделью. — Вдруг ее снова осенило: — Послушайте! Если вы реализуете этот новый стиль, то вам понадобится реклама, что, в свою очередь, может привести к колоссальному успеху. — Лейси вспомнились многочисленные шоу, в которых она участвовала, проводившиеся в роскошных заведениях типа «Пьер» или «Уолдорф-Астория».

— Реклама? — не без удивления повторил мистер Фишман. — Вы имеете в виду всякие представления во время обеда в избранных отелях в горах Кэтскилл, вроде «Гроссингера»? Мы делали это однажды, моя очаровательная юная леди, и, поверьте мне, «Братья Фишман» чуть не поумирали с голоду. Вся публика играла в гольф, и никого не интересовал показ моделей спортивной одежды, пока они жевали свои сандвичи с семгой, запивая чаем с молоком. На показ мод пришли шесть человек. Стоило это мне целого состояния. Вот когда был полный крах.

Лейси покачала головой. У нее возникло несколько идей одновременно, и продумать каждую было не так-то просто. Первая заключалась в том, что портреты знаменитостей, вроде рок-звезд, вышитые стеклярусом на лифе платьев диско вызывающих расцветок, — это фурор. Особенно если какой-нибудь специалист по рекламе сможет раздобыть у этих знаменитостей автографы под своими портретами. Лейси представила себе, как стробоскоп «Палладиума» вспышками высвечивает площадку, забитую неистово извивающимися телами, девяносто процентов которых облачены в акриловые атласные платья с искристыми портретами Майкла Джексона и Принца. Это будет в высшей степени экстравагантно! И достаточно впечатляюще, чтобы стать сенсацией!

Лейси сглотнула застрявший в горле ком. Реклама — не ее область. Она ведь только недавно начала работу на поприще журналистики. Но зато будет постоянно порождать тысячи чудесных идей, если останется в журнале.

— Если коллекция диско пойдет так, как я задумала, — она спрыгнула с горы коробок, — вы сможете поднять спрос до небес, мистер Фишман.

— Это сделаете вы, моя прекрасная, гениальная леди, — мгновенно отреагировал бизнесмен. — Бросайте трудную журналистскую работу и занимайтесь рекламой для «Братьев Фишман». В качестве дополнительного стимула я вас познакомлю с троюродным племянником жены, неким юным миллионером-орто-донтологом из Вест-Оранжа, штат Нью-Джерси. Ему всего тридцать два года.

— Мистер Фишман, — с улыбкой сказала Лейси, — вы делаете мне предложение, от которого невозможно отказаться, и все-таки мне придется его отвергнуть. Я еще не проработала на новом месте и недели. Позвольте мне хоть оглядеться! Но я могу пообещать вам одно — я сделаю все, что в моих силах, чтобы написать отличную рецензию о вашей коллекции диско, если вы позволите мне взглянуть, что у вас вышло с бисером.

— На следующей неделе, — пообещал мистер Фишман, восторженно пожимая ей руку. — Мастерская подготовит пару демонстрационных моделей, и вы увидите их, как только все будет закончено. Вы ангел! — крикнул он вслед, когда Лейси спускалась вниз в открытом лифте, доставившем ее на улицу Манхэттена. Дул холодный осенний ветер.

Глубоко вздохнув, Лейси повыше подняла воротник своей летней куртки, прикрыв уши. Сегодня пятница, а предприятие «Платья и элегантная спортивная одежда братьев Фишман» стояло последним в списке самых малообещающих интервью, но, как ни странно, стало перспективным.

Разумеется, Лейси лишь собирает материал для статей, предназначенных для последних страниц журнала, если они вообще туда попадут, да еще при этом отчаянно соревнуется с четырьмя другими младшими обозревателями за единственную постоянную должность. И все-таки дела явно пошли на лад!

Домой Лейси добралась уже в темноте. Сбросив насквозь промокшие туфли прямо у порога, она в одних чулках пошла на кухню. Вытаскивая из холодильника обед, состоящий из брюссельской капусты, помидоров и домашнего сыра, приготовленного еще утром, она свободной рукой сняла с себя куртку, затем вытащила черную шелковую блузку из брюк и только тогда немного расслабилась.

После первой недели работы в «Капризе» она с наслаждением провела бы все выходные дни в пенистой ванне, с закрытыми глазами, слушая стереозапись Чака Маньоне.

Сидя на кухне, Лейси не сводила глаз с большого пестрого плаката, висящего на противоположной стене. На тридцатишестидюймовом глянцевом оттиске, предназначавшемся для давно почившего рекламного агентства, была изображена высокая и очень стройная блондинка. Плавная линия бедер, одна рука лежит на тонкой талии, другая — изящным жестом держит сигарету «Виржиния слимз». Бальное платье из синей тафты — само изящество; глубокое декольте обнажает левое плечо, узкий лиф облегает ее стройную фигуру, подчеркивая высокую грудь; пышная юбка спадает двумя присборенными фалдами, кончаясь чуть выше колен. Голова Лейси склонилась к плечу, в глазах пляшут озорные огоньки, волосы развеваются сияющим ореолом в потоке воздуха, идущего от вентилятора, установленного прямо у камеры.

«Старушка Лейси Кингстоун была во всем своем великолепии», — подумала она, вспомнив, что в тот день на полную громкость в студии звучала песня сестер Следж. Лейси живо откликнулась на неистовую, ритмичную музыку и негромкий голос фотографа, твердивший: «Сверкай, Лейси, сверкай… Вскружи мне голову… Погляди-ка так еще разок, детка, ты сногсшибательна!» Аппарат все щелкал и щелкал, фиксируя ее позы, танцы, молниеносную смену выражений лица — все движения фотомодели, которые Лейси постигла еще в юности.