Книга Навеки моя - Шарлин Рэддон

Эри не отвечала, не двигалась.

– Господи Боже ты мой! – не зная, что еще сделать, он притянул ее к себе, обхватил ее руками и погладил по спине. – Все в порядке. Пудинг безопасен, как котенок. Поверьте мне.

Она задрожала и сглотнула комок в горле. Приподняв ее подбородок пальцем, он заставил ее отвести глаза от собаки и посмотреть на него.

– Собака… – сказала она низким дрожащим голосом. – Когда мне было пять лет… бешеная собака… укусила меня.

– Если бы это была бешеная собака, вы были бы мертвы, – нежно ответил он.

Она резко покачала головой:

– Но прошло много дней, прежде чем мы узнали это. Укус загноился и… – у нее сорвался голос.

Бартоломью чувствовал себя беспомощным. Никогда раньше он не обнимал женщину в истерике. Он отчаянно хотел облегчить ее страхи. Заставить почувствовать себя в безопасности. Он не хотел отпускать ее. Обнимать ее было все равно что обнимать весну – такую свежую и сладостно мягкую. Он подумал о том, какими бы были его возвращения домой, если бы дома его ждала не Хестер, а эта девушка. Эри приветствовала бы его поцелуем, а он сжимал бы ее в объятиях, наслаждаясь сознанием того, что она была его, и только его. Никаких отдельных спален, никаких пробуждений по ночам в одиночестве и тоске, когда его душа и тело жаждали найти свою половинку.

– Бартоломью? – произнес женский голос из темноты.

Он резко повернулся, отпуская Эри и одновременно отступая от нее на безопасное расстояние.

В тени стояла высокая, крепко сложенная женщина на несколько лет моложе его, но намного старше Эри. Туте Олуэлл переводила пристальный взгляд с него на девушку и обратно. Неподвижность ее позы говорила о подозрении и враждебности. Внутри Бартоломью боролись гнев и чувство вины. Он не совершил ничего предосудительного, разве что мысленно, но даже если и так, Туте не имела никакого права обвинять его. Она была только другом, подобно Неемии или Джо, вне зависимости от того, на что она рассчитывала.

– Привет, Туте. Мы натолкнулись на Джо в верховьях реки, и он настоял, чтобы мы провели ночь у вас.

Ее взгляд оставался прикованным к Эри:

– Кипп сказал, что его отец вернулся. Но я не ожидала встретить вас здесь.

Бартоломью бросил взгляд на девушку рядом с ним. Ужас ушел из ее глаз, но она все же выглядела заторможенной. Почти против своей воли, зная совершенно определенно, что совершает идиотское движение, он протянул к ней руку, чтобы привлечь ее к себе.

– Это Эрия Скотт. Она приехала сегодня из Цинциннати. Взгляд Туте, устремленный на Эри, оставался тяжелым и холодным. Черт бы побрал эту женщину! Надеясь отвести беду, он сказал:

– Мисс Скотт и мой племянник должны пожениться.

– А что тогда она делает с тобой?

В нетерпении он переступил с ноги на ногу. Сколько раз еще ему придется объяснять?

– Я встретил ее на вокзале. А минуту назад я подбадривал ее, потому что ее напугал Пудинг.

Туте презрительно фыркнула:

– Эта собака и мухи не обидит.

– Мисс Скотт этого не знала. Ее ребенком укусила собака, и с тех пор она их боится. Вполне понятно, я бы сказал.

Туте одарила его долгим тяжелым взглядом.

– По мне, так она не выглядит слишком уж испуганной, – она повернулась и пошла к дому. – Давайте пройдем в дом, мы собираемся ужинать.

– Я должен позаботиться о лошадях, – он мягко подтолкнул Эри сзади по направлению к дому. – Идите с Туте. Я скоро приду.

Почувствовав враждебность этой женщины, Эри захотела дождаться Бартоломью, но заставила себя последовать за Туте Олуэлл к входной двери. Пудинг трусил рядом, виляя хвостом и высунув язык.

Дом представлял из себя неуклюжее, беспорядочное нагромождение стен. По мере роста семейства новые комнаты просто пристраивались к первоначальной однокомнатной хижине, иногда новые были на ступеньку выше или ниже предыдущих. Войдя в дом, Бартоломью обнаружил, что Эри стоит в дверях, покинутая и одинокая, под прицелом доброй дюжины пар глаз. Затем один из детей заметил его, и все они сломя голову помчались к нему, устроив кучу-малу. В разгар свалки в проходе, ведущем на кухню, у огромного Г-образного стола появилась супруга Неемии. У нее были черные как вороново крыло волосы и румяное, сплошь покрытое морщинками лицо, напоминавшее засушенный персик.

– Еда на столе, а вы, банда, марш умываться, – сказала она. Удивительно яркие глаза обежали комнату, на секунду задержавшись на Эри, перед тем как остановиться на Бартоломью. – Барт, чертяка, ты, как всегда, просто неотразим. Откуда ты взялся?

Облепленный со всех сторон детьми, Бартоломью едва не упал, когда попытался подойти к пожилой женщине. Она подошла к нему сама. Она была в вызывающе коротких, как всегда, юбках, развевающихся вокруг икр, которые выглядывали из несоразмерно больших рабочих ботинок. Детвора с пронзительными воплями разлетелась в разные стороны, когда эти двое по-медвежьи обняли друг друга.

– Эффи, старая ты кукла, как поживаешь?

Эффи игриво шлепнула его по руке:

– Чтобы я не слышала больше этого словечка «старая», малыш, если собираешься есть мою стряпню.

– О'кей, молодка, – Бартоломью чмокнул ее в иссохшую щеку.

– Так-то лучше, – она украдкой взглянула на Эри. – Она с тобой? – спросила она, даже не потрудившись понизить голос.

– Это мисс Эрия Скотт, Эффи. Она и мой племянник Хестер собираются пожениться.

– Ты имеешь в виду этого молодого бездельника Причарда? Да какой из него муж? Все, что ему всегда было нужно, так это играть в свою лапту.

– Бейсбол, Эффи. Эта игра сейчас очень популярна, особенно там, на Востоке. Он хороший питчер. Это означает, что он бросает мячи отбивающим, они бьют по мячам битой. Я, правда, думаю, что он скорее отбивающий, чем питчер. Он часто выбивает мячи за пределы поля и успевает вернуться на свою половину.

– Что до меня, так это пустая трата времени, – презрительно фыркнула Эффи.

– А тебя никто и не спрашивает, – крупный сутулый мужчина с белоснежными волосами поднялся из глубокого кресла у камина.

Бартоломью оторвался от Эффи и пересек комнату, чтобы пожать руку старику.

– Привет, Неемия.

– Привет и тебе, – Неемия показал жестом на ребятню, которая вновь собралась у камина. – Вы, молодежь, делайте, что вам велела бабушка, и ступайте умываться. А остальные могут приступать к еде, – он взглянул на Эри. – Бартоломью, можно тебя на пару слов?

Эри уловила нотку порицания в голосе старика. Неестественная напряженность в развороте плеч Бартоломью, когда он выходил вслед за мистером Олуэллом из комнаты, говорила о том, что он ожидал услышать нечто вроде нотации. Из-за нее? Она была бы не прочь подслушать, но Эффи уже вела ее на кухню.