Книга По закону подлости - Марина Серова

Однако подскочивший Блендамед меня огорчил, точнее, обрадовал. А еще точнее, он сделал и то и другое одновременно. Он показал мне, что я не права, и молча отшвырнул ближайшего из байкеров в сторону, зацепив его руками за плечи.

Поняв, что они окружены гигантски превосходящими силами противника, байкеры во главе с очухавшимся Мандибулей попытались, выкрикивая ругательства, броситься врассыпную.

Блендамед же продолжал работать, как на тренажерах.

По его повадкам сразу же было видно настоящего спортсмена: он начал с малого веса, вышвырнув его с поля и постепенно увеличивая подходы.

Самого крупного противника мы погасили вместе, причем я как слабая женщина позволила основную работу сделать за себя.

Когда мы остались вдвоем, отдуваясь и смахивая пот со лба, Блендамед остановился передо мной и сказал:

— Привет, подруга!

Это было не оригинально, но мне понравилось.

— Сам привет, — ответила я и улыбнулась. Сегодня Блендамед выглядел более симпатичным, чем вчера: это, наверное, потому, что я явно не собиралась обыгрывать его в карты, не иначе.

Мой путь до этого развлеченьица пролегал к стоянке, и я не видела причин отказываться от своих планов.

Мы пошли вместе с Блендамедом, и, чтобы начать нейтральный разговор, я спросила, почему у такого видного парня такая гадкая кличка.

Он довольно рассмеялся и, отирая пот ладонью со лба, пустился в объяснения:

— Фамилия моя Зубов, вот и назвали пацаны Блендамедом, да я не обижаюсь, а вы, извините, замужем? — сделал Зубов-Блендамед еще один неоригинальный заход, и я чуть не прослезилась от такой непосредственности.

Моя машинка отдыхала там же, где я ее оставила, и на подходе к ней я обнаружила еще одного страдающего субъекта нашего пола — ту самую девушку, которая уже привиделась мне сегодня с утра.

Она сидела на корточках около дерева и курила сигаретку, зажимая ее в кулачке.

Увидев нас с Блендамедом, она с независимым видом отвела свои блудливые глазки и стала затягиваться еще сильнее.

Все было ясно: девочка готовится словить кайф, и не мне было ей мешать: все равно не поймет, что это были бы добрые побуждения.

— Анечка! — вдруг подал голос Блендамед. — Ты чем это тут занимаешься?

Анечка тихо захихикала и не ответила.

Блендамед вздохнул и, посмотрев на меня, пробурчал что-то среднее между словами сострадания и ругательством.

— Такая молодая и уже наркошка, — пояснил он, словно я в этом нуждалась.

Я молча кивнула и, бегло на ходу осмотрев Анечкино лицо, отдала должное профессионализму Вити-сутенера: на лице у Анечки не было видно никаких следов недавней экзекуции.

Подойдя к «девятке», я достала из сумочки пульт дистанционки, нажала на кнопочку, а услышала в ответ только обидный пшик: моя машина была открыта.

Я едва не выкрикнула нехорошее ругательство в пространство: создавалось крепкое впечатление, что заведение под названием «Большой ручей» просто-напросто не выносит запертых дверей.

Я открыла левую переднюю дверцу «девятки» и осторожно заглянула в салон, тут же быстро оглянувшись на Анечку.

Она или умело делала вид, или на самом деле уже не интересовалась окружающим.

Блендамед же смотрел на меня с явно непонимающим видом, очевидно, тоже начиная подозревать во мне наркошку.

Наученная неоднократным прошлым опытом, я внимательно обследовала весь салон.

Не заметив ничего подозрительного, села за руль и попробовала завести машину.

Это у меня получилось с первого же раза.

Мне стало совсем нехорошо: если моя капризная жигулевская зараза заводилась с первого же толчка, однозначно следовало ждать неприятностей.

Я махнула рукой Блендамеду, улыбнулась ему, выехала со стоянки и покатила по трассе, сверяясь с указателями: их в здешних местах понатыкано столько, что заехать не туда, куда нужно, можно было бы, только имея на то очень сильное желание.

Я такого желания не имела.

Я имела желание доехать до города тихо и мирно, купить, что мне было нужно, и так же тихо-мирно вернуться.

Честно говоря, я уже начала сомневаться в перспективе своего отдыха: стоило уезжать из Тарасова, когда сумасшедший дом я могла вполне иметь и там и даже в сочетании с привычным комфортом.

После первых пяти километров я приняла почти окончательное решение: вернуться из города, схватить свои вещички в охапку и свалить из этого непутевого кемпинга в любом направлении.

Более точно, куда бежать, я должна была узнать в городе, или купив карту, или спросив у кого-нибудь.

Решив перед путешествием подготовиться к тому, что меня ожидает, я остановила «девятку», выключила мотор, вынула из сумочки привычный уже даже на ощупь замшевый мешочек и, вынув кости, напрямик спросила у них, что меня ожидает.

С редким душевным трепетом я потрясла в ладони косточки и высыпала их себе на колени.

30+14+2! — «У вас могут быть серьезные неприятности».

Я только покачала головой: это уж мне и самой было ясно по целому набору нехороших примет с утра, и приходилось надеяться, что я ни во что не врежусь, это была бы слишком простая неприятность, но с самыми непростыми последствиями.

Обещанные мне неприятности начались через десять километров после кемпинга.

Я заметила вдали на дороге притаившуюся машину ГИБДД и, моргнув на спидометр, увидела, что еду с вполне нормальной скоростью, но на всякий случай — ведь обещаны же неприятности — еще сбросила ее.

Не помогло.

Недомерок в мышиной форме лениво повел полосатой палчонкой, и я, тяжко вздохнув, так же лениво подрулила к его машине, но встала чуть в отдалении: пусть пройдется малыш, а то устал, наверное, стоять на одном месте.

Местный страж порядка помялся на своем пятачке, потом, кривясь и покусывая губы, побрел ко мне, я же в это время, наблюдая за изменением выражения его лица с неприятного до очень противного, достала из сумочки сигарету и закурила.

Гаишник подошел и аффектированно поднес руку к кепке. В ответ на этот жест я протянула ему свои документы.

Он их проверял так долго, что я заподозрила, что недомерок оказался еще и недоумком, и мне захотелось спросить, умеет ли он вообще читать или только притворяется.

Наконец, подняв голову от бумажек, гаишник предложил мне выйти из машины.

В это время его напарник — такого же росточка, между прочим, — подошел ко мне более резвой походкой, козырять не стал, а сразу же попросил открыть багажник «девятки», словно я ему напомнила то ли Шамиля Басаева, то ли покойную принцессу Диану, сразу вспомнить он не мог.

Вертикальная складка на его узковатом служебном лбу явно выдавала напряженнейшую работу мысли.