Книга Блестящая партия - Джулиана Маклейн

Герцог был искренне рад, что у него, наконец, появилась возможность поговорить с Софи. В глазах ее появился блеск, она с явным интересом ожидала его ответа, и Джеймс с удовольствием представил себе, как он занимается с ней любовью. Интересно, будет ли она в постели столь же оживленной, какой она была на балах, нарушая правила лондонского этикета?

В течении последующих десяти минут они вели не очень серьезный разговор о работе парламента. Ее любопытство и разумные вопросы, которые она задавала, заставили Джеймса обдумывать свои ответы, и он совершенно перестал фантазировать о том, как бы она выглядела в постели. В голове у него возникли более практичные мысли. Ему было ясно, что Софи – способная ученица, а это весьма важно для того, чтобы стать настоящей герцогиней.

«Настоящая герцогиня». Джеймс несколько раз повторил про себя эти слова и решил, что ему не следует торопиться. Когда стало ясно, что визит может затянуться, Джеймс поставил чашку на стол и, улыбнувшись графине, встал.

– Благодарю вас, леди Лансдаун, за приятную беседу.

Хозяйка дома также поднялась, чтобы проводить его до дверей гостиной. Передавая ей свою карточку, Джеймс обернулся и еще раз взглянул на Софи.

– Мне было очень приятно, ваша светлость, что вы заехали к нам. – Произнося эти слова, она внимательно смотрела на него.

Поклонившись, герцог покинул комнату. Как только он вышел, Софи повернулась к матери:

– Ты же обещала мне, что никому не назовешь сумму, которую готов заплатить отец.

Беатрис побледнела.

– Мне очень жаль, милая, и я ничего не хотела говорить. Просто граф так интересовался всем! Я намеревалась убедить его в том, что делать предложение в настоящее время нецелесообразно, поскольку ты хочешь как следует узнать джентльмена до того, как ответить на его предложение. А то, о чем ты говоришь, дорогая, – я не смогла солгать ему. Я пыталась сменить тему разговора, правда, Флоренс? – Беатрис беспомощно посмотрела на графиню.

– Да-да, конечно. Твоя мать пыталась уйти от ответа, но ей это не удалось, так как герцог был весьма настойчив.

Однако Софи сомневалась, что все происходило именно так, как ей пытались представить.

– Теперь каждый будет знать, насколько мы богаты. К тому же всех шокируют «невоспитанные американки», которые обсуждают финансовые проблемы в гостиной.

– Я предупредила герцога, что это секрет, а он все же джентльмен...

Софи недоверчиво покачала головой:

– Ладно, я отправляюсь к себе в спальню.

Она была уже у дверей гостиной, когда Беатрис окликнула ее:

– Но, дорогая, ты, по крайней мере, счастлива, что герцог приехал к нам?

Софи остановилась, потом вернулась и поцеловала мать в щеку, понимая, что нет никакого смысла сердиться. Беатрис сознавала, что совершила оплошность, и, наверное, теперь не сможет заснуть спокойно. Она была доброй, хорошей женщиной и любящей матерью, вот только не умела хранить секреты. К счастью, это было ее самым серьезным недостатком. А вот бабка Софи продавала своих детей, чтобы купить виски, после того как отец Беатрис оставил семью.

Была ли счастлива Софи, общаясь с герцогом? Вряд ли она чувствовала себя счастливой. Это было нечто совсем другое. Но она понимала, что впредь следует соблюдать особую осторожность.

Слуга в ливрее открыл дверь кареты для Джеймса и, когда тот удобно уселся внутри, закрыл ее. Однако еще до того, как лошади тронулись, в дверь кареты постучали, и в окне появилась физиономия Уитби.

– Подождите! – прокричал Джеймс кучеру и открыл дверь.

– Не подвезешь меня до Грин-стрит? – спросил Эдвард.

Поборов непроизвольное желание отказаться, Джеймс кивнул, и почти всю дорогу они молча сидели друг напротив друга, пока экипаж подпрыгивал на неровной каменной мостовой.

– Так ты все-таки изменил свои намерения? – спросил, наконец, Уитби.

– Какие намерения? – пожал плечами, словно не понимая, о чем речь.

– Относительно американской наследницы. Ты ведь говорил, что она тебя не интересует.

В тоне Эдварда Джеймс уловил враждебность, но постарался ответить как можно спокойнее:

– Что-то не припомню.

– Ты сказал, что вообще не признаешься ни в чем.

– Совершенно верно. А почему тебя это интересует?

От очередного толчка Эдвард покачнулся на сиденье.

– Видишь ли, я сообщил миссис Уилсон о моей заинтересованности, и она высказала мне свое одобрение.

Джеймс крепче сжал рукоять своей трости.

– Кто, миссис Уилсон или ее дочь?

– Конечно, миссис Уилсон. Сама девица была оживленна, любезна, и к тому же на прошлой неделе она улыбалась мне каждый раз, когда мы встречались с ней.

– Думаю, таково обычное поведение молодых американок, – холодно заметил Джеймс.

Боже, уж не ревнует ли он? Джеймс постарался взять себя в руки.

– Так ты сделал предложение?

– Не... не совсем. Миссис Уилсон сказала мне, что делать предложение слишком рано. Ее дочь хочет, чтобы за ней сперва ухаживали подобающим образом, а уж потом заводили речь о браке.

– Ухаживали подобающим образом? – удивленно приподнял брови. – Звучит уж очень по-американски.

У его собеседника дернулся подбородок – судя по всему, его друг прилагал неимоверные усилия, чтобы скрыть злость.

– Я не предполагал, что ты хочешь жениться, – сказал Уитби.

Теперь в его голосе звучало отчаяние, и Джеймсу это было весьма неприятно. Ему следовало немедленно убедить приятеля в том, что он не собирается делать предложение, и на этом окончить неприятный разговор.

– Она назвала тебе предполагаемую сумму приданого? – спросил Эдвард.

– Сумму? – Теперь настала очередь Джеймса возмутиться. – Не очень понимаю, о чем ты?

– Отлично понимаешь: речь идет о величине приданого. Подозреваю, что именно поэтому ты изменил свои планы.

– Я не мог изменить планы хотя бы потому, что у меня их никогда не было, – заверил Уитби Джеймс.

– Но миссис Уилсон назвала тебе сумму? – продолжал настаивать граф.

Джеймс вздохнул:

– Послушай, что мне за дело до величины приданого ее дочери? Господи, Боже мой, – он рассмеялся, – мы вообще не говорили о подобных вещах. Дурацкий разговор шел только о погоде.

– Ах, вот как! Что ж, ладно... – Эдвард замолчал и посмотрел в окно. Видно было, что он почувствовал облегчение.

Джеймс же, наоборот, отчего-то разволновался.

– А ты что, в самом деле, обсуждал это с миссис Уилсон? – недоверчиво спросил он. – Разумеется, дочери при этом не было?