Книга Нур-ад-Дин и Мариам - Шахразада
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но что это изменит?
– Во-первых, изменится твое настроение… А вслед за ним изменится и само отношение судьбы к тебе. Ведь ее, о моя Мариам, нельзя искушать. Она, хитрюга, любит подстеречь человека и обрушить на него бедствия именно в тот миг, когда он необыкновенно слаб и уязвим.
– Ах, это верно. Но разве я могу навлечь на себя еще какие-то беды? Ведь и так в моей жизни ничего нет…
– О Аллах милосердный! – все-таки вырвалось у Маймуны. – Послушай же себя, глупая курица! Ты произносишь слова, недостойные умной и сильной женщины! У тебя есть сын, о благе которого, ты сама это говорила, тебе должно печься денно и нощно! У тебя есть дом, друзья, соседи… А ты похоронила себя в четырех стенах… Не выходишь, не видишь никого вокруг.
– Не кричи на меня, Маймуна. Да, ты права, конечно. И я, должно быть, зря гневлю Аллаха великого.
Джинния улыбнулась. В глубине души она рада была тому, что ее колдовское существо не ударила невыносимая боль при упоминании покровителя всех правоверных, как это бывало раньше. Обрадовали ее и слова собеседницы. И куда более слов ее порадовало то, как блеснули ее, Мариам, глаза.
– Я вовсе не похоронила себя здесь, о нет… И мужчин вижу, замечаю и их взгляды… Более того, мне приятно, что даже во вдовьем черном чаршафе я могу привлечь еще чье-то внимание.
– Ну вот видишь… И что, неужели никто из них тебе не приглянулся?
– Ну почему же «не приглянулся»? Нельзя, конечно, сказать, что я влюблена… о нет. Но…
– Но все-таки есть кто-то, да? Тот, кого ты хотела бы назвать своим избранником?
Маймуна просто сияла. О да, она пришла, чтобы поговорить с соседкой совсем о другом, но… Но, словно самая обыкновенная земная женщина, она порадовалась за свою добрую приятельницу, с которой ее свела судьба много лет назад.
– Есть, конечно. – Мариам опустила глаза.
– И кто он, добрая моя соседка? Как его зовут? Где ты с ним познакомилась?
Мариам колебалась. Увы, эту тайну она не хотела рассказывать никому, и менее всего – кому-то из соседей. Но, с другой стороны, Маймуна выслушала ее с таким неподдельным участием, так горячо ратовала за то, чтобы перестать быть лишь вдовой и стать просто любящей женщиной… Быть может, ей как раз и можно раскрыть эту тайну?..
– О, моя добрая Маймуна! Зовут его Нур-ад-Дин, и познакомились мы с ним столь давно, что забыт даже счет этих лет. Все эти годы наши семьи дружили, наши дети сговорены друг за друга…
– Я слышу в твоих словах «но». Что же препятствует тому, чтобы вы тоже соединились, Мариам?
– Больше всего то, что я-то ему вовсе не нравлюсь… Не нравлюсь так, как должна нравиться женщина, с которой мужчина мечтает, желает прожить жизнь. Ведь я же помню, как ко мне сватался Абусамад. Помню и первые годы нашей жизни… Нур-ад-Дин заботлив, но так, как может быть заботлив друг мужа…
– Словом, он не ухаживает за тобой и не показывает, как на самом деле к тебе относится?
Мариам лишь кивнула. Сейчас, выдав свою самую большую и самую «постыдную», как ей самой казалось, тайну, она вдруг почувствовала себя намного спокойнее, сильнее и моложе.
– Не буду же я, согласись, Маймуна, сама бросаться в его объятия словно глупая курица?
– Конечно, конечно… – Ее собеседница уже прикидывала, как бы сделать так, чтобы Нур-ад-Дин влюбился в эту печальную, но столь красивую женщину. Тогда они перестанут препятствовать свадьбе детей, те поженятся, и ее глупенькая Амаль успокоится…
– Но мы столь увлеклись моими бедами, Маймуна. Что же привело тебя ко мне?
– О, соседка, твои пирожки с айвой славятся далеко за пределами нашего квартала. А у меня они всегда получаются какими-то горелыми, и начинка вытекает. Вот я и пришла за советом, как же мне избавиться от такой напасти?
– И только-то? Ну, эту напасть преодолеть проще простого, дорогая соседушка. Слушай же. Тебе надо просеять муку дважды…
– Приветик, подружка! Я все-все принесла!
– Аллах всесильный и всемилостивый, Амаль! Как же ты смогла это все приволочь?
– Ну прекрати, Мариам! Зато теперь мы сможем сварить любовный напиток и дать его твоему уважаемому отцу. Он его выпьет, влюбится в матушку Нур-ад-Дина, – мимо воли голос Амаль потеплел. К счастью, Мариам этого не заметила, – и потом женится на ней.
Мариам улыбнулась. Лицо Амаль раскраснелось, глаза блестели, в пальцах желтел листок, куда девушка переписала рецепт колдовского зелья.
– Вот смотри, – говорила она, – надо взять казан… такой… небольшой…
Девушка оглянулась по сторонам, но в огромной кухне не было такого сосуда, который бы ей приглянулся.
– Нет, тут все не то. А нет ли у тебя такого… знаешь, медного, на ножках?
Мариам отрицательно покачала головой.
– Увы, вся моя утварь здесь.
– Ну, ладно. – Амаль деловито склонилась над тазами и казанами, высившимися горой в дальнем углу кухни. – Вот этот подойдет.
И она не без натуги вытащила тяжелую миску с затейливыми узорами у ободка.
– Вот… Теперь мы зальем туда воды… Три гарнца. А потом положим белый камень радости, аконит и вот это… – Темно-серый порошок, похожий на мелко меленый перец, комком упал в горячую воду.
– А что это? – спросила Мариам. Ей становилось все страшнее. Но она держала себя в руках, ибо любопытство было сильнее страха.
– Это черная пыль тоски… ее надо сварить, чтобы… ну, чтобы тоска сварилась вместе с ней и больше не досаждала влюбленным. – Амаль, конечно, все это только что придумала. Ибо в книге не было сказано об этом ни слова, а спрашивать у матери она не решилась.
Пока закипала вода для удивительного зелья, подруги молчали. Амаль про себя четырнадцать раз должна была произнести первую из волшебных фраз, переписанных тоже из учебника, а Мариам со страхом смотрела, как наливается темно-зеленым цветом вода в миске.
– Ну вот, – проговорила Амаль, закончив бормотать первое заклинание. – Теперь мы должны добавить палец висельника…
Мариам вздрогнула.
– Вот… Теперь дюжину черных египетских тараканов, накормленных заповедной травой чинь-иним…
Мариам передернуло.
– Ну, остались мелочи… Вот это, а теперь вот это… Теперь белую глину Лемурии, вот… теперь золото восходов и алую кровь закатов…
Мариам почувствовала дурноту.
– Ну, вот. Теперь эту безделицу… – Амаль высыпала все, что было у нее в узелке. – Теперь шесть раз вместе прочитаем вот эти слова, а потом…
– А что потом? – с дрожью в голосе спросила Мариам.
– А потом остудим напиток. В книге сказано, что он будет совершено безвкусным, и его можно будет вливать куда угодно.
