Книга Штрафбат под Прохоровкой. Остановить "Тигры" любой ценой! - Роман Кожухаров

– По-немецки чешут… – проговорил Сарай.

Если это были автоматчики, дело принимало худой оборот. Словно в ответ на догадку Гвоздева, раздался протяжный одиночный выстрел, который сразу перехлестнул сочный стук пулеметной очереди, потом еще одной. Потом началась беспорядочная стрельба, в которой одиночные выстрелы перемешались с пулеметными очередями, сухим треском немецких автоматов.

– Похоже, Фомина накрыли, – вслух предположил Зарайский.

– Идем… – пружинисто вскочив, крикнул Гвоздев.

– Куда, командир? – спросил Фаррахов.

– Куда? Фому выручать, – бросил через плечо Гвоздев.

– Вот это дело… – поднимаясь на ноги, согласился Зарайский.

Уже на ходу он передернул затвор трофейного немецкого «шмайсера» и заткнул рукоятку гранаты за поясной ремень спереди, возле самой пряжки.

Они, почти не пригибаясь, в дыму, побежали по пшенице в сторону выстрелов. Вот путающая ноги масса колосьев оборвалась, и они пересекли взрытую гусеничными траками полевую дорогу. Запах гари, подымавшийся от обугленной стерни, занозил нос и глотку, раскаленный воздух не проходил внутрь легких, перекрывая дыхание. Но дымовая завеса укрывала бойцов от вражеских глаз.

Дыма становилось все больше. Теперь уже почти все поле в сторону колхоза было охвачено огнем.

– Погоди… тихо… – приостановил Демьян набравшего скорость Зарайского.

Ближе к лесу дым стал рассеиваться. В прорехах мелькнула опушка. Гвоздев, а за ним Зарайский и Фаррахов повалились на землю.

XXXV

На дороге стоял мотоцикл с коляской. Немец в каске вел огонь, сидя прямо в коляске, по лесу из пулемета, прикрепленного на выступе колясочной люльки. Это его МГ выдавал оглушительно сочные звуки «та-та-та». Люлька, из которой он бил по лесу, была похожа на черное яйцо, из которого только что вылупился плюющийся сталью гаденыш.

Метрах в двух от мотоцикла прямо на дороге лежал немец, судя по неестественно переплетенным ногам, мертвый. Работа Фомина! Похоже, первым прозвучал снайперский выстрел его «мосинки», которым он уткнул в грунт фашиста. Оба врага – и мертвец, и живой – были одеты в пятнистые куртки, с темно– и светло-зелеными, песочными пятнами на болотном фоне, а на головах у них были обтянутые такой же материей каски.

Позади первого мотоцикла, метрах в десяти, на дороге стоял второй. Его владельцев на дороге и в поле видно не было. Крики и шум стрельбы доносились из леса. Скорее всего немцы пытались окружить тех, кто прятался среди сосен.

– Фаррахов, прикроешь… – проговорил Демьян, перехватывая ППШ в левую руку.

Пулеметчик быстрым движением откинул сошки и установил своего «дегтярева», взяв в прицел лесную опушку. Но Демьян этого уже не видел. Он, оттолкнувшись кулаками от горелой стерни, рванул вперед. В правой руке он сжимал бутылку с зажигательной смесью, которую оставил ему Рябчиков. Демьян с бутылкой, удерживая тяжелый автомат в левой руке, пробежал несколько шагов.

Немец, припав к гашетке, продолжал поливать очередями пространство между сосен. Скорее, фигуры штрафников, покрытые пятнами засохшей грязи, пылью и копотью, сливались с фоном задымленного поля, не привлекая внимания врага.

Фашист повернул свой пятнистый шлем в сторону бегущих, когда их разделяли метров тридцать. Он секунду пребывал в растерянно-удивленном состоянии, потом, выкрикнув что-то нечленораздельное, начал выбираться из коляски. Он был высокий и замешкался, вытаскивая свои длиннющие ноги. В этот момент бутылка, брошенная Гвоздевым, глухо шпокнула, ударившись о бензобак мотоцикла.

XXXVI

Осколки и брызги разлетелись во все стороны, обдав немца. Он завопил что есть силы, и в тот же миг и мотоцикл, и черная, перетянутая портупеей куртка фашиста вспыхнули, разом погрузившись в огненный кокон. Из-за спины Гвоздева ударила очередь. Это открыл огонь Фаррахов. Выпущенные им пули ушли в сторону второго мотоцикла, возле которого мелькнула еще одна фигура в пятнистой униформе и каске.

Объятый огнем фашист орал как резаный. Языки пламени вырастали у него из спины, как будто он нацепил на себя большой ярко-красный ранец и теперь никак не мог его снять. Он повалился на дорогу и начал кататься по пыли, пытаясь сбить огонь. В этот момент его и добила короткая очередь, выпущенная Гвоздевым из ППШ.

Несколько пуль со свистом прошли возле лица Демьяна. Немец, по которому вел огонь Фаррахов, успел нырнуть за мотоцикл и стрелял оттуда из «шмайсера». Гвоздев ответил в сторону второго мотоцикла. Зарайский тоже открыл огонь куда-то в лес. Мотоцикл горел, словно пионерский костер. Вот машину тряхнуло, подбросив в воздух. Бензобак вскрылся от взрыва, словно цветок, выплюнув вверх облачко черного дыма и жирной копоти.

Демьян добежал до горящей машины и тут же отпрянул от пышущего жаром металла. Зарайский примостился за трупом, валявшимся посреди дороги. Над штрафниками свистели пули, летевшие от дальнего мотоцикла и из леса, где не утихала автоматная и винтовочная стрельба.

– Ты чего? – криком спросил Демьян Зарайского, увидев, как тот, не обращая внимания на стрельбу, переворачивает гитлеровца, попутно шаря руками по амуниции.

– Пить… – донеслось до ушей Гвоздева.

Выхватив финку из ножен, болтавшихся у трупа на поясном ремне, Аркадий срезал лезвием лямки пузатенькой, обтянутой зеленой материей фляги. Отвинтив крышку, он, изловчившись, лежа на спине, стал осторожно и жадно пить.

Демьян провел шершавым языком по пересохшему нёбу. Только сейчас он почувствовал, как сильно его мучает жажда.

– Дема!.. Держи!.. – окликнул его Зарайский и навесным броском послал ему фашистскую флягу.

Демьян припал к горлышку. Вода была теплая и пахла резиной, но все равно Гвоздев не мог оторваться, пока не допил все до последней капли. Аркадий оставил порядочно, и Гвоздев мысленно поблагодарил товарища за бесценный подарок.

XXXVII

Слева, в лесу, не утихала стрельба. Гулкий стук пулеметной очереди перехлестывался с винтовочными и автоматными выстрелами. Пулемет вроде Артюхова. Хотелось в это верить. Рванула граната, и пулемет захлебнулся, потом спустя несколько мгновений вновь возобновил свою работу. Теперь он стал бить короче, отрывистей.

– Надо в лес! – крикнул Демьян Аркадию.

Тот молча кивнул, потом вытащил из-за ремня убитого немца гранату с длинной деревянной рукоятью. Все так же лежа плашмя, он быстро свинтил колпачок с торца рукоятки и, выковыряв пальцем изнутри шнурок, дернул за него. Повернувшись на бок, он швырнул гранату в сторону дальнего мотоцикла.

Граната ударилась о землю, подняв облачко пыли, и по замысловатой ломаной траектории проскакала, а потом подкатилась к покрышке переднего колеса мотоцикла, за которым укрывался немецкий автоматчик.

В тот самый миг, когда Гвоздев подумал, что граната не сработала, мутно-серый с бурым фонтан грязи, дыма и огня взметнул колесо вместе с рулем и рамой, подняв мотоцикл на дыбы. Демьян, не мешкая, вскочив на ноги, метнулся к кустарнику, торчавшему у кромки грунтовки, неподалеку от крайних сосен. Скатившись по игольчатому ковру, он успел заметить, что ближайший к нему ствол весь изъеден пулевыми ранами.