Книга Взрослые сказки - Александр Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если не подходят, не беда. Главное – вставай и жди! А как третьего глаза дождешься, так светофором назначат.
В слезах сахара не обнаружено.
Первый мед с губ.
Первое слово Адама прошло мимо ушей.
Его нам до сих пор не хватает.
Не каждая минута дарована Богом, есть минута и от чёрта. Минуты, что клавиши рояля: черные, белые, белые, черные… Далеко не каждому дано из минут своих песню сложить. Смысл черно-белой очередности – тайна.
Когда был бедным, вынимал из кармана крошки – вокруг меня собирались птицы. Стал жить получше, решил делиться кусками – собаки разогнали птиц. Когда разбогател и в карманах зазвенели монеты, люди заняли место собак.
В мгновение между жизнью и смертью, когда все, не моргнув, отворачиваются от тебя, мир – чужд, жизни миг – чудесен, нетронутый в своей чистоте. И ты готов на белый свет, на слова главные свои готов и говоришь их, не им говоришь, а себе: «Черт с вами, люди, оставайтесь одни, я ухожу к Богу!»
Острый топор от крови тупеет, железо от нее свойства свои теряет, в землю проваливается каяться, молиться до тех пор, пока золотом не обернется. Люди добрые потом им иконы в церквях украшают, злые на себя его вешают.
Их хоры так хороши, что краше ничего на свете нет и быть не может. Так поют: снега, дожди и листья.
Люди все вместе петь не могут.
На этой части Земли человечество всё валяется и валяется, а встать не может. Вероятно, думает, что в лежачем состоянии оно к горизонту ближе.
Я не могу пожать Вашу руку, жму Вашу книгу и жду следующей.
Подписка о невыезде – как пропуск в зоопарк.
Украли «с», соединили «у» с «казкой».
Остались одни указки.
География у нас такая большая,
что история постоянно плачет.
Когда они поврозь – это свобода. Когда вместе – это любовь. Когда то вместе, то поврозь – это аплодисменты.
Я потерял ее в шестнадцать, когда увидел в паспорте печать на своем лице.
В середине прошлого века в этом городе родители меня нарисовали. В новом веке этот город стирает меня.
Жизнь оказалась хорошим лекарством – я не летаю.
У них: Инь и Ян.
У нас: Сон и Явь.
Явь – яд.
Сон – согласие с собой.
– Почему твои желания сбываются чаще?
– Ты на чем загадываешь?
– На падающих звездах.
– А я на снежинках, на каплях дождя…
С возрастом руки, ноги, грудь, живот теряют себя в размерах, а головы´ становится всё больше и больше. Под конец жизни ощущаешь себя шариком воздушным.
Один укол – и лопнул.
«Далеко не все своим годам соответствуют. Далеко не все достойны своих седин». Вопрос приснился, ответ Бунин подсказал: «Ибо на каждую новую весну нужно выбирать и новую любовь».
У меня ум на другую букву.
Он давно ко мне не приходит в тот самый день, в тот самый час. Поначалу огорчало. Потом подумалось – и пришло решение встречать его каждый день в году. У всех он первоянварский, у меня – и второфевральский, и восьмоапрельский, и двадцатисемииюльский… Шампанское, конфеты, мандарины наготове, от елки отказался. Выручают розы. И колючки в наличии, и разнообразие цвета на зеленом фоне имеется. Ежедневное ожидание Нового года стерло уныние с лица.
В пространстве не укроешься, Земля, она круглая. А во времени есть уголок: лежу в окопах первых дней января, здесь самое безопасное место года.
Ощущаю себя бомбой без мозгов.
Не знаю, где и когда взорваться.
Между птицами и людьми Господь остановку соорудил и назвал ее верблюдом. Хочешь – в птицу возвращайся, хочешь в человека – дальше иди.
Герб моего города – верблюд.
Птицами не захотели быть и до людей не дотянули.
Если не видно ни того и ни этого берега, и ты еще не на дне, значит имя твое – Остров.
Все всё знают, а я их не знаю. В этом мое всё.
У жизни две руки.
Левая – жена.
Правая – перо.
После шестидесяти начинается второй час жизни. Мне четыре с половиной года. Я еще не умею читать, поэтому пишу сказки.
И Земля когда-то думала, что Солнце вокруг нее, и я не избежал земной ошибки. Спасибо Копернику за первый шаг. Дальше проще: сколько елок новогодних, столько осей у мира.
«Спасибо» – Санкт-Петербург всех слов.
