Книга Патти Дифуса и другие истории - Педро Альмодовар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В атмосфере бара, словно тяжелая птица, витало какое-то предвестье, к которому Я была НЕ ГОТОВА. Я заказала рюмку анисовки и порцию ЧУРРОС[43], чтобы справиться с дурным предзнаменованием. Все съела и выпила. Заняться мне было нечем, так что я решила обратить внимание на официанта:
— Я — Патти. Та самая.
— Какая Патти?
Что ему было ответить? Кажется, что этого не может быть, однако есть еще люди, которые не читают «Ла Луну».
— Что с тобой, уже с утра приспичило? — задал он мне грубый вопрос.
— Ты только что упустил великолепную возможность, парень. Когда состаришься, расскажи своим внукам, что однажды Патти Дифуса находилась от тебя на расстоянии барной стойки, а ты не обратил внимания. Внуки тебе не поверят.
Я пошла в туалет, чтобы выблевать чуррос. Визит в полицию не прошел для меня даром. Я уже не та, что была: раньше, то есть едва родившись, я завтракала мускатом, маринованными огурчиками и пончиками и все меня устраивало.
Это было необычное утро, как я упомянула выше; настолько необычное, что я попала в женский туалет, хотя обычно ошибаюсь дверью. Мой имидж в обществе, конечно, несколько занижен, но все равно не годится парням заставать порнозвезду блюющей в их туалете. Официант и полицейские, вместе взятые, меня почти что доконали. Но почему-то ДЕВУШКЕ редко удается ПОБЛЕВАТЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ. В дверях сортира стоял тот Тип, что атаковал меня у стойки. Я ему ничего такого не сказала, но я была почти что благодарна за вторжение.
— Неужели девушке теперь нельзя спокойно поблевать? — произнесла я самым неприятным голосом, какой только позволяет мое личное очарование.
— Мне подождать снаружи? — взмолился он, дрожа.
— Нет, пожалуй, оставайся здесь. В этих черных очках ты, наверное, ничего и не видел. И успокойся, во мне все прекрасно.
Я вышла из кабинки, чтобы прополоскать рот, да и помаду наложить по новой.
Мы встали возле туалетного зеркала. Я потихоньку разглядывала Типа.
— Это настоящий «Рэй Бан»?
— Да.
— А мой — подделка, — призналась я.
— Если хочешь, я тебе подарю, — сказал он. Он снял очки и протянул мне. Глаза у него были
влажные. Чтобы он не сомневался в моей порядочности и благодарности, я приблизилась вплотную и засунула ему свой язык по самые гланды.
Когда я отстранилась, глаза у Типа повлажнели еще больше.
— Тебе что, соринка в глаз попала или лампочки слепят, или ты просто плачешь? — спросила я.
— Поехали к тебе. Там я все объясню.
Мне нравятся мужчины, с которыми все ясно. По дороге я рассказывала Типу о странном происшествии с Адди Поссой и так далее. Главной моей целью было разбить лед отчуждения. Этот таинственный поклонник интересовал меня все больше и больше, но мне удалось узнать только, что зовут его Хуан Феликс.
Мы прошли прямиком в мой альков. Холодно не было, но я включила электрокамин, потому что он горит красным светом, как на дискотеке.
— Когда мы ехали в такси, — сообщила я, раздеваясь, — я подумала, что захочу всю ночь проспать в твоих объятиях. Думаю, нам обоим необходимо чуточку нежности, но не остается ничего другого, кроме как трахаться, — ведь я никогда не сплю. Хотя и нуждаюсь в нежности.
Он не мог ничего ответить, поскольку пожирал меня ВСЮ БЕЗ ОСТАТКА. В тот момент, когда ему перестало хватать рук и языка, я заметила, как он что-то подбирает с пола.
— Ты что-то потерял? — спросила я.
Вместо ответа я ощутила внутри себя нечто крайне твердое. — Он кожаный, правда?
Он робко признал мою правоту.
— Не волнуйся, мне это не впервой. В общем, продолжай. Но потом ты должен будешь все мне рассказать.
— Да, любовь моя, — прошептал он, отдуваясь.
И действительно, спустя некоторое время он все мне объяснил.
Я обещала поведать вам историю Хуана Феликса, парня с хреном из кожи, которого я отымела в предыдущем выпуске, после того как побывала в комиссариате, но, боюсь, ничего прикольного в этом нет. ЕГО история напоминает мне о детстве, а я это время вспоминать не хочу: детство вызывает у меня эмоции, не имеющие ничего общего с той ЛИТЕРАТУРОЙ, которой Я ЗАНИМАЮСЬ.
После нашего секса, пока этот парень ходил в туалет, я пошарила у него в карманах и нашла фотографию двух девочек. Одной из девочек оказалась Я, другой — Адела, моя одноклассница. Снимок был сделан во дворе, мы стояли, держась за руки. Откуда Хуан Феликс мог его раздобыть? Получается, что Адела превратилась в Хуана Феликса, то есть, окончив школу, сменила пол, потому что она была без памяти влюблена в меня и знала, что мне нравятся мужчины — даже больше, чем креветки. Такие истории хорошо подходят для мыльных радиосериалов, но меня они не прикалывают ничуть. Дело в том, что Адела была слишком заморочена тем типом заморочек, которые переворачивают твою жизнь и все такое; она жила лишь воспоминанием обо мне. В порядке самоубийства, пока она искала встречи со мной на каждом углу, она подалась в эквилибристы — работала в цирке, ходила по натянутой проволоке. Как она призналась, ее совсем не отталкивала возможность однажды рухнуть вниз и разом со всем покончить. В общем, очень печальная история.
МЕНЯ приводит в ужас, что мои фанаты становятся ОДЕРЖИМЫ МНОЙ. Это перебор. Они устраивают засады. Изменяют меня по мерке собственных желаний, и даже если ты ВПОЛНЕ БОЖЕСТВЕННА, в тебе есть и что-то ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ, — так вот, я беспокоюсь, когда люди делают меня частью своей жизни, а я об этом даже не догадываюсь.
От Хуана Феликса я постаралась избавиться как можно скорее. Трахнулись мы неплохо, но, выслушав его сбивчивую исповедь, я почувствовала себя ужасно, в голову полезли типичные вопросы шестидесятых годов вроде «Что я здесь делаю?», «Какой в этом смысл?» и так далее. Настроение мне не подняло даже известие, что мои фотороманы запретили в Польше, благодаря чему на черном рынке они превратились в натуральные бестселлеры. Мне ЧТО-ТО было нужно. Не знаю ЧТО. Деньги, например. Я так прославилась, что все решили, что теперь я хочу быть только писательницей, и перестали предлагать мне свинские фотороманы. Полагаю, мне следует вернуться к порнографии, я ее как-то забросила, а писателю нехорошо отрываться от своих корней. Еще мне хотелось бы повидать таксиста, который был похож на Роберта Митчума. Но где его искать? Я обожаю игру случая, однако порой я ее ненавижу. Если я хочу видеть КОГО-НИБУДЬ, то НЕ ВЫНОШУ такой неизвестности, хотя, может быть, это и буржуазный предрассудок.
Я снимаю трубку. Звоню на «Радио-такси» и спрашиваю про таксиста, похожего на Роберта Митчума.
— У нас таких много. Еще имеется несколько Джеков Николсонов и парочка таких, что точь-в-точь Ричард Гир.
