Книга Возвращение Эмануэла - Клаудиу Агиар

Внезапно плач прекратился. Возможно, она просто не чувствовала своих слез, стекавших по мокрым раскрасневшимся щекам. Я подошел к ней ближе и взял за правую руку:

— Не бойся Жануария, я останусь с тобой, что бы ни случилось! Не бойся.

Но, кажется, это лишь все ухудшило, так как она разрыдалась еще сильней. Меня испугало то, что свои бессвязные слова она подкрепляла движениями раненой руки. Я поспешил покрепче затянуть узел на полотенце, чтобы неподвижно зафиксировать руку. Однако она воспротивилась:

— Не делай мне больно, Эмануэл! Не так сильно.

Я спросил ее, нет ли в ванной комнате медикаментов — обезболивающих или антисептиков для обработки раны. Она кивнула утвердительно и сразу же замотала головой, давая понять, что ничего подходящего там нет. В чем дело? Это меня заинтриговало. Но тут же подумал, ведь она еще плохо соображает. Рана, видимо, снова начинала беспокоить. Плач возобновился и этого оказалось достаточно, чтобы я отпустил ее руку и попытался найти другое решение.

Встал, предупредив ее, что выйду осмотреться и скоро вернусь. Прежде чем направиться в коридор, из которого можно было попасть в другие помещения — жилые комнаты, кладовку, кухню и ванную, — я быстро открыл дверь, ведущую на крыльцо. Снаружи все, насколько кромешная темень, отделяющая фазенду от всего остального мира, позволяла различать предметы, оставалось на своих местах: садовый инвентарь и какое-то вспомогательное сельскохозяйственное оборудование, одежда, висящая на оглобле. Было ясно, — никого и ничего там больше нет. Только тишина, еще более плотно, чем раньше, окольцовывающая весь дом.

Не теряя времени, я вернулся. Жануария лежала. Ее руки были неподвижны, волосы растрепаны, грудь едва заметно поднималась и опускалась. Босые ноги были сомкнуты. У меня создалось впечатление, что она спала, поскольку дыхание полностью нормализовалось. Осторожно ступая, чтобы Не наделать шума, я приблизился к коридору.

По одну сторону находились две двери. Открыв первую, обнаружил за ней жилое помещение. За второй, наверняка, также была жилая комната. Поэтому, не открывая ее, прошел дальше. В конце коридора — кладовка. Широкой аркой она соединялась с кухней, но там была и еще одна дверь, которая вела в ванную. Я повернул выключатель и лампочка внутри загорелась. Дверь оказалась закрытой, однако пробивавшийся из-под нее свет позволил разглядеть ручку. Прежде чем на нее нажать, я испытал самый большой шок в моей жизни, заметив на одном из косяков, вблизи деревянной решетки, капли крови. Но это могла быть и краска. Засомневавшись, решил потрогать обнаруженные пятнышки пальцем. Это была кровь. И что самое удивительное — еще тепловатая, свежая.

Я зажег свет в коридоре. И тут же предположил, чтобы разом покончить со всеми вопросами, — эта кровь на двери принадлежит Жануарии. Кто знает? Возможно, она была ранена в ванной и оттуда побежала в гостиную, где, в конце концов, упала в обморок. Могло быть и по-другому. Раненая, она дошла до ванной и поэтому там оказались капли ее крови, а потом вернулась в холл и потеряла сознание. Кроме того, и сам Блондин, подумав, что она мертвая, мог отнести ее в гостиную, положить на ковер и, уже выбежав оттуда, на полном ходу столкнуться со мной.

Позабыв, для чего я пошел, в ванную, я вышел в холл, глядя при этом на пол, предполагая что найду и другие следы крови. Однако никаких признаков того, что раньше тем же путем прошел раненый человек, увидеть не удалось.

Войдя в холл, я почувствовал головную боль. Все оказывалось сложнее, чем можно было себе вообразить. Посмотрел на Жануарию, лежавшую в прежнем положении. Дыхание было ровным. Как бы почувствовав мое присутствие, она медленно повернула ко мне голову с подушки, которую раньше я подоткнул ей под плечи. Между стонами с ее губ срывались неразборчивые слова. Похоже, что она бредила. Я понял, что она обращается к какому-то определенному мужчине, но не к Блондину. Это особо не привлекло моего внимания. В конце концов им мог быть и ее отец. Увидев ее, я вспомнил, что искал медикаменты. Нужно было продезинфицировать рану на руке и снять боль.

С теми же предосторожностями я снова добрался по коридору до злополучной двери, взялся за ручку и с силой толкнул от себя. Дверь приоткрылась и сразу же захлопнулась. Свет в ванной горел, поэтому, несмотря на то, что все произошло мгновенно, в глазах остался четкий отпечаток увиденного: дверь, упираясь в чье-то тело, переворачивала его на полу. Я застыл как в столбняке. Затем, отказываясь верить как в миражи, так и в реальность увиденного, протер глаза и убедил себя в том, что «переворачивал» в своем сознании проекцию тела Жануарии, представшей мертвой, окровавленной и для большей завершенности картины, которую нарисовало мое воображение, — похожей на мужчину. Последнее удалось объяснить тем, что мой мозг так соединил два образа — Жануарии и Блондина. В памяти еще была жива сцена, как он налетел на меня с пистолетом в руке, взбешенный, бегущий к машине, чтобы мгновенно скрыться за поворотом шоссе.

Именно такая интерпретация происходящего не вызывала у меня никаких сомнений. А значит, и выводы были сделаны соответствующие: я должен признать, что устал; мне нужно прилечь; усталость полностью меня доконала; я не мог находиться в состоянии бодрствования в течение всей ночи. Вот причина этих видений. Что нужно сделать? Взять в ванной пузырек с зеленкой или йодом и, если повезет, тюбик обезболивающей мази, чтобы наложить ее на рану Жануарии. Это все, что я мог и хотел там найти.

Прежде чем уже с большей осторожностью снова открыть дверь, я подумал о привидевшемся мне на долю секунды мертвеце. Он был ужасен. Я закрыл глаза и тут же вынужден был посмотреть в направлении кухни, откуда донесся какой-то странный скрип, напоминающий свист на две ясно различимые ноты. Предположительно, источником доносившихся звуков был ветер. Но мне было страшно. Поэтому, отпустив ручку двери, я пошел к кухне и, остановившись у входа, стал терпеливо прислушиваться, пока не убедился, что это действительно был ветер. Тогда я вспомнил, что уже обошел весь дом и при этом не заметил ничего необычного.

Собравшись с духом, вернулся к ванной. Теперь я открыл дверь плавно, придерживая ее за ручку. Когда она открылась полностью, я, не сдержавшись, отвернулся: призрак был на месте. И снова пришлось протереть глаза, чтобы убедиться в том, что речь идет не о фантоме или галлюцинации, а о реальном трупе мужчины, лежащем на полу ванной комнаты.

Падая, человек хватался за все, что ему попадалось под руку: сначала — за стены, потом — за раковину и, наконец, за унитаз, в сливном отверстии которого, как это ни странно, застряла его правая нога. Ступня, ботинок и носок намокли.

В его взгляде застыла свирепость, как это бывает с теми, кто видел конец туннеля, но, в то же время, лицо выражало удивление, как если бы он видел нечто, во что не мог поверить. Голова была прислонена к основанию раковины. Обе руки, раскинутые в стороны, были окровавлены, особенно сильно — правая. Смерть скорее всего наступила не мгновенно. Возможно, что после драки с кем-то он попытался здесь укрыться. Но сюда его могли и принести, — только так становилось понятным, откуда взялись пятна крови у самой двери. Кровь могла появиться там и в том случае, если бы он, например, чтобы зажать рану, поднял правую руку, а затем в последней конвульсии резко вытянул ее в направлении двери.