Книга Мечта пирата - Марина Серова

– И на какие средства ты будешь жить отдельно? – криво улыбнулась Старкова. – Надо снять квартиру, платить за еду, одеваться, еще проезд. Я могу подсчитать тебе сумму по минимуму. Поверь, это немало для человека без профессии и опыта работы.

– Я смогу заработать, – ответил Тимофей, но уже как-то неуверенно.

– Ты считаешь, что сможешь сам за себя постоять? – вклинилась я в разговор.

– Да, без вопросов, – самоуверенно ответил Тимофей.

– И со мной справишься? – я тепло улыбнулась ему и поднялась с дивана.

– А то, – бросил он. Однако, несмотря на задиристый тон, в его глазах промелькнула тревога. Я почувствовала, что парень насторожился. Он был далеко не глуп и понял, что я неспроста задала этот вопрос.

– Вы же не собираетесь здесь силами мериться? – обеспокоенно спросила Старкова.

– Нет, конечно, – заверила я и тут же сделала молниеносный выпад, а уже в следующую секунду сидела верхом на скрученном Тимофее и доставала у него из-за пояса большой штык-нож в ножнах. – Что это у нас тут? За такое можно и сесть. Статья 222 УК пункт первый: «Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств – наказываются ограничением свободы на срок до трех лет, либо арестом на срок до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до трех лет со штрафом в размере от двухсот до пятисот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до пяти месяцев либо без такового». Пункт второй: «Те же деяния, совершенные группой лиц по предварительному сговору или неоднократно, – наказываются лишением свободы на срок от двух до шести лет». Уверена, ты покупал этот нож через друзей. А что, если им до этого кого-нибудь убили? Тебя задержат на улице, найдут нож и повесят убийство.

– Слезь с меня, стерва, – проверещал в ответ Тимофей, вырываясь.

– Боже мой, Тим, откуда у тебя этот нож? – ужаснулась Старкова, подскакивая к нам. Я сразу же оставила Тимофея, встала и передала нож клиентке, чтобы она его хорошо разглядела. Это было грозное оружие с длинным зазубренным лезвием и кровостоком. Без специального разрешения такое можно приобрести лишь на черном рынке.

– Я нашел его. Подобрал на улице, – тяжело дыша, выпалил Тимофей, поднявшись с пола. Его полные ненависти глаза были устремлены на меня.

Я широко улыбнулась.

– Ну, тогда, как пить дать, на нем кровь. Его мог бросить только убийца, перерезав перед этим кому-то глотку, или вообще маньяк.

Видя, что его мать близка к истерике и собирается вытрясти из него душу, Тимофей раскололся:

– Хорошо, хорошо, я его купил для самозащиты. На нем точно нет крови. Я покупал у знакомого.

– Откуда у тебя такие знакомые? – срываясь на крик, бросила Старкова.

– Дело в том, что даже твой знакомый может не знать, кого этим ножом прикончили до этого, – пояснила я ситуацию, – и скажи, этот знакомый ничего больше не продавал тебе для самозащиты: пистолета, гранаты или брикетика пластита?

– Я не собираюсь отвечать на ее вопросы, – завопил Тимофей матери, указывая на меня пальцем, – вели ей замолчать!

– Ты лучше сам сбавь тон, – закричала в ответ Старкова, – говори, покупал еще оружие или нет?

Тимофей не стал отвечать. Он сел на диван, скрестил руки на груди и насупился.

– Лучше проверить его комнату, пока дом не взлетел на воздух, – порекомендовала я дружелюбно и добавила: – Мальчишки – они такие сорванцы! Только и следи за ними.

– Да, вы правы, Евгения, – кивнула в ответ Старкова, прижимая к груди нож. – Тим, дай ключ.

– Ключ вы получите только через мой труп, – с пафосом заявил Тимофей и отвернулся.

Я мягко взяла Старкову под руку и попросила:

– Пойдемте, покажете, где его комната.

Галина не противилась, но предупредила, что ключи от замка имеются только у сына. Он сам устанавливал замок, чтобы никто не мог в его отсутствие находиться на его территории. Он не пускал в комнату даже домработницу, предпочитал убираться сам.

– Думаю это связанно с переходным возрастом, – печально заметила клиентка, поднимаясь вместе со мной по лестнице, – у мальчиков в этом возрасте появляются свои секреты. Они начинают прятать под матрасом всякие журнальчики фривольного содержания или ведут дневники. Я старалась выработать прогрессивную позицию по этому вопросу, чтобы не стать врагом сыну, и поэтому никогда не пыталась за ним особенно следить, не лезла к нему в комнату и не рылась в вещах, как это делают другие мамаши. А то, что он сам убирает в своей комнате, свидетельствует о том, что он готов взять на себя ответственность. Поступок взрослого человека.

– Не напрягайтесь, вы все равно не сможете открыть дверь, – голос Тимофея звучал снизу самоуверенно и с насмешкой.

– Посмотрим, – улыбнулась я.

Мы остановились перед дверью. Старкова дернула ручку и покачала головой, указывая на замок:

– Мы не сможем его открыть. Это не защелка, которую можно поддеть ножом. Там шесть ригелей уходят в кирпичную стену.

– Дайте, я попробую. – В моей руке появился набор отмычек. На лице Старковой отразилось неподдельное изумление. За вскрытием замка она следила, как зритель за представлением иллюзиониста. Я действовала быстро. Привычные точные движения. Конструкция подобного замка мне была хорошо известна, поэтому через двадцать секунд я спокойно провернула запирающий механизм, ригели задвинулись в корпус, и дверь отошла в проеме, открывая нам путь в комнату.

– Подождите, я сомневаюсь, что мы поступаем правильно, – начала было Старкова неуверенно, но я не дала ей закончить, решительно шагнула внутрь, включила свет и осмотрелась. На первый взгляд ничего необычного. Комната обычного рокера: изображения черепа везде, где только можно, плакаты известных рок-групп и обилие порнографии – голые девицы на стенах и в журналах, разбросанных повсеместно, диски с порнухой в стойках для дисков, на полках и просто на столе. Уборкой парень явно занимался нечасто. На экране компьютера была развернута статья о способах самоубийства с фотографиями жертв.

Старкова от увиденного пришла в настоящий ужас. Пока она хваталась за голову и рассматривала стены комнаты сына, не в силах вымолвить ни единого слова, я принялась за обыск. В следующее мгновение в комнату ворвался взбешенный Тимофей. Его лицо было багровым от злости и стыда.

– Прекратите все это! Вы не имеете права! – вопил он, и голос соскакивал на визг. – Вы не имеете права копаться в моих вещах!

– Молчать! – рявкнула на него мать, затем схватила за отвороты джинсового пиджака и встряхнула, требуя: – Объясни, что это за мерзость на стенах? Что ты читаешь? Ты что, хочешь себя убить?

– Нет, я просто так читал про самоубийства. Мне интересно было. Я сам не собираюсь… – закричал в ответ Тимофей, отступая перед Галиной. – У нас в универе про это болтали, и я решил посмотреть.