Книга Весь мир - чулан - Аглая Дюрсо

— Ну уж нет! — воскликнул Кладовкин, вытянул руки и ухватился в последний момент за Страшилку. — Так вот ты какая, Страшилка! — прошептал он, боязливо вглядываясь в темноту над вытянутыми руками.

Страшилка выглядела совсем не страшно. Она выглядела странно. Она выглядела ни на что не похоже. По крайней мере, ни на что из того, что повидал на своем веку кладоискатель Трезор Кладовкин. У Страшилки не было ни рук, ни ног. У нее еще чего-то не было, но Кладовкин никак не мог решить, чего именно: то ли головы, то ли туловища. Страшилка оказалась квадратной, вместо лица у нее была сетка, а за этой сеткой угадывалась дырка рта. И этот спрятанный рот вдруг заканючил не хуже Канючки:

— Ш-ш-ш… отпусти меня, старче.

Ну, Кладовкин от изумления и разжал руки.

— Бряк! — брякнулся он на что-то твердое. И сказал с облегчением:

— Ну вот и долетел!

— Кладовкин, это ты у меня на потолке? — раздалось снизу.

— Дорожкин, это ты у меня под полом? — обрадовался Кладовкин. — Сейчас я тебя спасу!

— Да прочь! Прочь! — вдруг завопил Топ Дорожкин. Кладовкин аж онемел от изумления. Он молча свесил голову с карниза, куда его забросила судьба. И увидел Топа Дорожкина на другом карнизе, куда его забросил он, Трезор Кладовкин.

— Это ты мне? — спросил он друга.

— Нет. Стервятникам, — прошептал Дорожкин. — Их тут миллион. Выжидают, когда я обессилю, чтобы съесть меня.

Кладовкин сочувственно кивнул и пониже свесился со своего карниза: вокруг Дорожкина действительно роились любители забродивших яблок. Они явно выжидали, что великий первооткрыватель быстренько превратится в яблоко, а потом быстренько скиснет.

— Это не стервятники. Это фруктовые мушки, — сообщил Кладовкин. — Они только скисшее едят. Так что выше голову, Дорожкин. Не кисни!

— Спаси меня, Кладовкин, — прошептал Дорожкин умоляюще. — А потом мы вместе победим Страшилку.

Почти до самого карниза Кладовкина дотягивалась вершина бурлящей стеклянной горы. Гора блестела своими гладкими боками полированного стекла и выглядела совсем неприступно.

Тогда Кладовкин посмотрел вверх. Высоко над ним, в темноте, на стене висела Страшилка. Темная пустота тоже выглядела достаточно неприступно. Страшилка ныла не хуже первооткрывателя:

— Не ешь меня, лисичка-сестричка… ш-ш-ш… не ешь меня, братец волк… не ешь меня, мишка косолапый.

Кладовкин вздохнул и сделал выбор.

— Топ, я сначала победю Страшилку. Потому что стеклянной горы я боюсь больше, — виновато сообщил он другу.

— А как же мы со стервятниками?! — заныл Топ Дорожкин.

— С фруктовыми мушками, — автоматически поправил друга Трезор. — Ты не должен им дать понять, что ты скис, понял?

— Понял, — кивнул первооткрыватель и встал во весь рост. — А ну, ко мне!!!

— Я же сказал: сначала к Страшилке! — отрезал Кладовкин.

— Да это я не тебе, это мушкам, — извиняясь, прошептал Топ. И громко прибавил: — К ноге!

— Щелк-щелк! — раздалось внизу.

Это верная Прищепка расслышала команду своего хозяина. Увы, добраться до него у нее не было никакой возможности.

— Топ! Трезор! — долетел до них далекий голос Механюка. — Вы в порядке?!

— Не знаем! — неуверенно крикнули вниз Дорожкин и Кладовкин.

— Топ! Трезор! — раздался снизу родной плачущий голосок Канючки. — Как я хочу вас видеть!

— Ну так выйди из-за дверцы и посмотри вверх! — посоветовал Дорожкин.

— Не открывай окошко, не слушай лисичку… ш-ш-ш…

предостерегающе зашипела Страшилка из мрачного поднебесья.

— Боюсь! — задрожал Канючкин голосок.

— Да замолчи ты, наконец! — закричал на Страшилку Кладовкин и в сердцах кинул вверх башмак.

Башмак попал в какой-то отросток на Страшилкином головотеле, и Страшилка ка-ак завопит:

— В черном-черном городе! По черной-черной улице! Едет!!!

— А-а-а! — донесся снизу голос окончательно перепуганной Канючки.

Больше медлить было нельзя, и Кладовкин решительно подошел к стене, ведущей к Страшилке. Увы. Стена была гладкой, на ней не было ни сучка, ни гвоздика, ни веревочки, ни даже занозы.

— Вот бы сюда ступеньки, — мечтательно произнес Кладовкин. И вдруг встрепенулся: — Стоп! Если ступенек нет, то их надо сделать! — Он опять подскочил к краю карниза и завопил: — Механю-у-ук!

— Кладовкин, дорогой друг! Я не смогу до тебя добраться: Канючка наотрез оказалась выпрыгивать из-за дверцы на тарелочку прыгалки и подбрасывать меня! — отчаянно закричал в ответ Механюк.

Бедный Механюк просто с ног сбился: он ловил мечущуюся по столешнице Прищепку и пытался запихать вопящую Канючку в спасительное яйцо с дырочками. Механюк надеялся, что в яйце, из которого не видно и не слышно всех ужасов мира, Канючка успокоится и заснет.

— Топ, — обратился Кладовкин к своему другу на нижнем карнизе, — заткни, пожалуйста, уши.

Топ с готовностью кивнул. Потому что голос Страшилки сильно отвлекал его от мушек и он боялся потерять бдительность.

— Механюк! — крикнул Кладовкин. — Заткни, пожалуйста, уши Канючке!

— Да я давно пытаюсь! — пожаловался Механюк.

— Слушай, Механюк, — продолжал Кладовкин, — иди в мою сокровищницу, найди там картонный сундук и подкинь его сюда.

Механюк кивнул.

— Ты меня слышишь? — спросил Кладовкин.

— Слышу, — сказал опомнившийся от удивления Механюк. — Ты на самом деле попросил меня войти в твой дом?

— Да! — донеслось до него сверху. — Только картонный сундук, понял?! Больше ничего не трогай!

Механюк подозрительно затих.

— И даже не смотри ни на что другое! — добавил сверху Кладовкин. А потом сел на карниз, обхватил голову руками и застонал тихонько, чтобы никто его не расслышал: — Нет, ну какой же я дурак! Надо было все пересчитать перед походом!

Механюк в сердцах махнул рукой на орущую Канючку в яйце, а потом махнул рукой на Прищепку, не желавшую слушаться команд, когда ее хозяин был в беде. Механюк устремился к жилищу Кладовкина. Он с трепетом отодвинул ящик, в котором жил на своих сокровищах Трезор, спрыгнул вниз, огляделся, присвистнул и в изумлении сел:

— Ничего себе!

— Не садись на пенек, не ешь пирожок! — предостерегающе завопила Страшилка.

— Спасибо, — с благодарностью прошептал Кладовкин, сам не свой от мысли, что кое-кто сейчас сидит в его сокровищнице и пялится на его ценности.

Механюк вздрогнул и поставил ладошки около глаз И чтобы не видеть чего-то ценного, что могло бы ему понравиться.