Книга Казусы частного сыска - Марина Серова

* * *

До почтамта мы так скоро не добрались. Пришлось сделать остановку в сквере напротив него.

Александру Александровичу, видите ли, стало немного нехорошо от пережитых волнений. Он возжелал посидеть на скамеечке и выкурить сигарету, дабы успокоиться.

Мы сели на скамеечку. Я дала ему сигарету.

Кошкин прикурил, и я заметила, как дрожат его пальцы. Что-то он сразу после покушения так не волновался. Может быть, его так расстроила потеря машины?

Я закурила сама. С нашей скамеечки было хорошо видно, как к дымящимся обломкам кошкинского «Ситроена» подъехала сначала машина пожарной службы, потом — милицейский «газик».

Люди в форме вышли из своих машин и столпились вокруг места взрыва. Что-то говорили, оживленно жестикулируя.

Несколько милиционеров поднялись на крыльцо к двери Дома творчества юных. Через несколько минут им открыл охранник Лешка.

— Что вы ему сказали? — спросила я у Кошкина, не переставая наблюдать.

— А-а? — отвлекся от своей сигареты Александр Александрович. Он совсем не смотрел туда. Думал о чем-то своем.

— Милиция, говорю, племянника вашего допрашивает.

— Да я его на этот счет уже проконсультировал, — отреагировал Кошкин, — «ничего не знаю, ничего не видел». Свидетелей-то не было, когда мы входили туда.

— Хорошо, — одобрила я.

Кошкин снова погрузился в тяжкие раздумья.

— Александр Александрович, — спросила я, — что вы знаете об этих ребятах — Длинном и Алкаше?

— Длинном и Алкаше? — переспросил Александр Александрович, неохотно отрываясь от своих размышлений. — Да так, в общем-то, совсем немного. Они же ведь дружки Никошкина. Я с ними никогда тесно не общался. Подозрительными они мне казались.

— А те парни, которых я на даче.., нейтрализовала? Это кто?

— Эти-то? — Кошкин презрительно поморщился. — Эти так, из местной шпаны. Мелкие сошки, как говорится. У нас ведь в провинции как — каждая шестерка мнит себя крутым бандитом. Вот и те — киллеры…

Я усмехнулась. Теперь-то, Александр Александрович, можно и попрезирать этих ребят. А вчера небось вы бы так отзываться о них не стали. Чуть в штаны не наделали.

— А что вы вспомните о нашей сладкой парочке, Длинном и Алкаше? — вернулась я к начальной теме нашего разговора.

— Ну, Антоха Длинный, он, насколько я знаю, из здешних, — начал Кошкин, — вроде бы с головой парень, не чета местным браткам, у которых что тут, — он постучал костяшками пальцев сначала себе по затылку, потом по спинке скамейке, — что тут. Сначала одиночкой бегал. Потом вот к Никошкину прибился. Никогда я этой дружбы не понимал, — мой клиент немного помолчал и добавил:

— Сейчас, конечно, понял.

— А что насчет Алкаша? — поинтересовалась я. — Он тоже здешний?

— Н-нет, — не совсем уверенно ответил Кошкин, — по-моему, нет. Я слышал, что он долгое время жил в Москве. То ли работал, то ли учился…

Так-так, это уже интересно.

— А вообще-то Алкаш в нашем городе считается одним из самых крутых, — продолжал Кошкин.

— Если он такой крутой, почему тогда выполняет такую подсобную работу? — задала я резонный вопрос. — У теневого коммерсанта на побегушках.

— А-а! — хрипло засмеялся Александр Александрович. — Хитрый он, потому и не высовывается. Я так думаю. Бабок ему и так хватает, за рисковые дела они с Никошкиным не берутся. Идут только на верняк.

— Поня-ятно, — протянула я, хотя мне далеко не все было понятно.

Кошкин сделал последнюю затяжку и, растоптав окурок ногой, решительно поднялся. Ого, кажется, свою минутную слабость он преодолел. Холоден, так сказать, и готов к действиям.

— Ну что? — посмотрел он на меня. — Попробуем на почтамте?

— Попробуем, — пожала я плечами.

Давно пора, нечего рассиживаться на скамеечках, нервы свои расшатавшиеся успокаивать. Полдня уже прошло, а мы так ничего и не раскопали.

Никакого, как говорится, ощутимого результата.

Если, конечно, не считать за ощутимый результат несколько синяков и взорванный автомобиль.

Глава 4

Дверь в здание районного почтового отделения была заперта. На дверной ручке болталась захватанная руками табличка «Учет», оставшаяся, наверное, еще с советских времен.

Вот черт! Ну просто какое-то тотальное невезение. Чего им там учитывать-то? Марки с конвертами?

Кошкин что-то раздраженно проворчал и довольно громко постучал кулаком по стеклу в двери. Минуты через две в окошечке показалось испуганное девчоночье личико, сплошь покрытое угревой сыпью. Две тоненькие косички напоминали опущенные рога троллейбуса. Наверное, школу только закончила. Самостоятельную жизнь начинает. Хотя какая там самостоятельная жизнь с такой-то физиономией?

— Не ..ботаем, ..визия, — донеслось до нас через толстое запыленное стекло.

Прыщавая мордашка исчезла.

— Ревизия, — догадался Александр Александрович, — сейчас я вам покажу ревизию. Я вам такую ревизию наведу, что…

Я с удивлением посмотрела на внезапно раздухарившегося клиента. Чего это он? Сказывается нервное потрясение последних дней?

Кошкин снова забарабанил по стеклу. На этот раз появившаяся в окошке девчоночка испуганной не выглядела: сзади нее маячил охранник — здоровенный такой лоб.

— Что вам? — с раздражением, которое я почувствовала даже сквозь толстое стекло, спросила она.

Александр Александрович вытащил из внутреннего кармана пиджака какую-то красную корочку и, едва развернув, мельком показал.

Охранник тут же исчез. У девчонки снова вытянулось прыщавое лицо. Прокричав нам, что сейчас сбегает за ключом, она исчезла.

Класс! А от Кошкина пользы гораздо больше, чем от Кисы Воробьянинова.

— Что вы ей такое показали? — спросила я.

— Да так, — самодовольно усмехаясь, произнес мой клиент, — ксиву эмвэдэшную.

— Фальшивую, что ли?

— Зачем это? — почти обиделся Кошкин. — Настоящая. Я совсем недавно устроился работать в пресс-службу МВД. Добрые люди посоветовали.

Исключительно ради этого удостоверения…

— Постойте, постойте, — перебила я, — это что же — вы еще и журналист? Ко всем вашим достоинствам?

— Ну.., не совсем, — замялся Кошкин, — в пресс-службе у меня корешок старый работает.

Так что я там формально, так сказать, числюсь. В хорошие времена деньжат им подкидывал. Вроде спонсора, — добавил он.

В окошечке снова мелькнула угреватая девочка.