Книга Пурпурное сердце - Кэтрин Хайд

Он стоит, уставившись на Эндрю.

Эндрю произносит: «Да? Чем могу помочь, молодой человек?»

Майкла удивляет, что Эндрю не узнает его.

Он смотрит от волнения в глубь дома, замечает Мэри Энн, и у него перехватывает дыхание. Сознание затуманивается, словно во сне. Он чувствует, что, если сейчас не выдавит из себя хотя бы слово, ему уже не удастся проснуться.

— Мэри Энн? Какого черта ты здесь делаешь? — Эти слова срываются с языка, прежде чем он успевает о чем-либо подумать.

Эндрю оборачивается, смотрит на жену, потом опять переводит взгляд на Майкла.

— Вы что, знакомы?

Но Мэри Энн лишь удивленно таращит глаза.

— Кто-нибудь объяснит мне наконец, что здесь происходит? — повышает голос Эндрю.

Майкл отворачивается от Мэри Энн и пристально смотрит прямо в глаза Эндрю.

— Это твоя жена? — спрашивает он.

— Да. А кто ты такой, черт возьми?

— Не могу поверить, что ты это сделал, Эндрю. Ты женился на моей девушке.

— Что?

— Я доверял тебе.

— Кто ты такой? — орет Эндрю. — О чем ты говоришь?

Этот вопрос вырывает Майкла из состояния, в котором он только что пребывал, сам того не сознавая, и тоже повергает его в изумление.

— Я… меня зовут Майкл Стиб. Я… просто забыл, что говорил минуту назад. Я даже не понимаю, что со мной.

Он хочет продолжить, объяснить, что вообще-то ему не свойственно безрассудство, но понимает, что усложнит все еще больше. Внезапно до него доходит, что он все-таки нашел Эндрю, встретился с ним лично, а это значит, что его миссия окончена. Слава богу. Уолтер говорил, что от него требуется только это, и, черт возьми, он выполнил обещание.

— Я, пожалуй, пойду, — произносит он.

Шурша резиной по асфальту Шестьдесят восьмой улицы, он видит в зеркале заднего вида Эндрю, который стоит на вылизанной лужайке перед своим домом и смотрит ему вслед.

* * *

Ему предстоит восемнадцатичасовая дорога домой, так что времени достаточно, чтобы все обдумать, но, похоже, мозги не готовы к такой работе. Как только он начинает осмысливать происшедшее, в голове происходит короткое замыкание — как у младенца, пытающегося освоить квантовую физику.

Вот почему он не сопротивляется, когда мысли отправляются в прошлое, которого у него никогда не было.

Он вспоминает, что прежде у Мэри Энн были рыжие волосы, а не седые, как сейчас, а еще он помнит корсаж, который она надела к студенческому балу. Он помнит и то, что она любила лимонный пирог, который часто пекла мать Уолтера, хотя никто не любил этот пирог больше, чем сам Уолтер, и еще она была единственная девушка, которая позволяла собаке Никки подпрыгивать и лизать ей лицо.

А ему самому есть ли что вспомнить? — задается он вопросом. Был ли у него студенческий бал? Была ли у него в школе девушка? Почему он больше скучает по прошлому Уолтера?

Он может предположить только то, что воспоминания Уолтера каким-то образом связаны с его собственными, и именно это объясняет тот унизительный инцидент на пороге дома Эндрю, но сейчас он слишком измотан морально, чтобы мучить себя новыми вопросами и искать на них ответы. Он знает, что для понимания происходящего, если такое вообще возможно, логика не применима.

Он решает переночевать в своем фургоне.

Во сне он видит себя на берегу родного ручья играющим на саксофоне, к нему подходит Уолтер и тихо садится рядом.

Это высокий широкоплечий молодой человек примерно того же возраста, что и Майкл. Темные волосы, темные глаза, легкой щетиной пробивается темная борода.

У него подбородок с ямочкой, как у Кэри Гранта. Военная форма местами порвана.

Майклу кажется, будто он его знает. Или хотел бы знать, если этого еще не произошло. Он из тех, с кем можно познакомиться на автобусной остановке или за стойкой бара и тут же завести разговор, поскольку Уолтер располагает к общению.

У него очень темные карие глаза, почти черные. Они многое повидали, эти глаза.

Майкл прерывает игру на саксофоне и жмет руку Уолтеру. Рука у него теплая и крепкая.

Майкл говорит:

— Я все испортил.

— Нет, — отвечает Уолтер, — ты отлично справился.

— Вышла какая-то путаница. Ты говорил, мне будет понятно, что делать.

— Ты все сделал правильно.

— Ты хочешь сказать, что больше от меня ничего не требовалось?

— Абсолютно ничего.

— Так что теперь все в порядке?

— Будет в порядке.

Удовлетворенный беседой, Майкл вновь берется за саксофон, звучит мягкая и печальная мелодия.

Уолтеру, похоже, нравится сидеть и слушать. Потом он ложится на землю, подложив руки под голову, и устремляет взгляд в облака.

Музыка звучит красиво, как никогда прежде.

Глава восьмая

Уолтер

Я вовсе не собираюсь оправдывать Эндрю и просить прощения за его поведение. Я лишь хочу рассказать вам, каким он был в дни нашей дружбы.

Конечно, в чем-то он, сегодняшний, такой же, каким был прежде. Вам просто нужно узнать его.

Скажем, по тому эпизоду в госпитале. Где я сейчас нахожусь. После эпизода с пулей-убийцей. Да, я понимаю, что сбиваю вас с толку, но, видит Бог, я этого не хочу. Так вот, это не имеет никакого отношения к тому случаю, когда мне снесло полбашки. Все случилось за несколько недель до того, как мне окончательно изменила удача. Я не люблю вспоминать то время, поэтому опущу самые страшные подробности.

Он навестил меня в первый же день. Во всяком случае, в первый день, когда я пришел в себя.

Я подавлен. Это результат ранения, но он еще не знает об этом, как, впрочем, и вы. Депрессию усугубило и то, каким я увидел свое тело сегодня утром, когда меня переодевали. Первые впечатления после случившегося. Первое по-настоящему серьезное ранение.

Зрелище не для слабонервных.

Такое впечатление, будто ваше тело собрано заново — гладкое и ровное, каким оно и должно быть. Хотя вы об этом никогда и не задумывались.

Первое, что я говорю, завидев его на пороге больничной палаты:

— Эндрю! Господи. Я думал, ты погиб.

Я словно вижу перед собой привидение.

Он отвечает: «А черт, меня убить невозможно». Потом мы молчим, не зная, что сказать друг другу.

Странная штука — мы ведь с ним старые друзья, а часто бывает так, что нам не о чем поговорить. Затем он, видимо что-то вспомнив, спрашивает:

— Так ты все-таки завалил того парня?

— Какого парня?