Книга Когда уходит Осень - Эми С. Фостер

Все разинули рты с выражением озабоченности, а кое-кто и радостного изумления: может, это нарочно затеяли такую игру, чтоб было веселей?

— Не понимаю… не могу остановиться… все пою и пою! Помогите! — продолжала петь Элли, театрально отступая от Такера к стене.

Губы и голос ее совершенно не слушались. Может, она уснула в ванне и теперь этот ужасный кошмар ей снится? Что-то надломилось внутри ее, она чувствовала себя маленькой, беспомощной, загнанной в ловушку. Глаза наполнились слезами.

«Так значит, вот как сходят с ума, — пронеслось у нее в голове. — Я теперь сумасшедшая».

Она отчаянно попыталась овладеть голосом, привести в порядок мысли, но слова слетали с ее губ и словно выплясывали вокруг нее странный, зловещий танец. Наконец Такер понял, что Элли в беде, и шагнул к ней.

— Что с тобой, Элли? — спросил он. — Ты в порядке?

— Посмотри на меня, неужели не видишь? Неужели не слышишь, что я не в себе?

Прежде она просто выпевала фразы, это было, конечно, напыщенно и нелепо, теперь же пение ее приобрело даже некий ритм. Голос Элли звучал то страстно и пылко, то с какой-то диковатой задушевностью, как в классическом старом джазе.

Такер заглянул ей в глаза, и она увидела, что он понял главное: ей очень страшно. Если б это случилось в другом городке, там давно бы уже вызвали «скорую» и в течение часа Элли связали бы и увезли. Но в Авенинге, да еще в ночь солнцестояния видывали и не такое.

К Элли потянулись с озабоченными лицами сотрудники. Она же ни жива ни мертва стояла, прижавшись спиной и ладонями к стене, готовая в любой момент бежать куда глаза глядят. Но она не сделала этого. Прерывисто и быстро дыша, Элли медленно сползла на пол. И к ней сразу деловито подскочили с одной стороны Стелла, а с другой, почти одновременно, Нина Бруно. Нина грациозно присела на корточки и приблизила к уху Элли накрашенные губы.

— Элли, — прошипела она, — не знаю, зачем ты это вытворяешь, но здесь подобное неуместно. Ради бога, возьми себя в руки. Люди пришли отдохнуть и повеселиться, а ты превращаешь праздник в какую-то «Вестсайдскую историю».

Стелла бросила на Нину сердитый взгляд, и стыд Элли вдруг куда-то пропал, вместо этого ее просто зло взяло. Душевная черствость Нины оказалась той самой спичкой, которая запалила у нее внутри фитиль негодования. Как она могла подумать, что Элли устроила это нарочно? Она, Элли Пеналиган, которая всегда старалась держаться в тени и избегала посторонних пересудов!

«Если она так считает, значит, совсем меня не знает и не понимает», — подумала Элли.

— Что-о? Шла б ты… с глаз моих долой, Нина! — не владея собой, прогорланила Элли в стиле Дженис Джоплин.

Коллеги обернулись к Нине. Их строгие взгляды будто говорили, что она сейчас совершила, может быть, худший поступок в своей жизни, а на нее это очень не похоже. Нина открыла рот, чтоб отшутиться и тем самым разрядить возникшую напряженность, но почуяла, что собравшиеся не на ее стороне, и поэтому быстренько ретировалась. Однако, в отличие от Элли, у Нины Бруно было мало опыта в том, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Неуклюжая и прямая, как палка, она пошла прочь, сжав кулаки и громко стуча каблуками.

— Тихо, тихо, Элли, — ласково сказала Стелла. — Дыши спокойно, милая моя. Ну что ты так испугалась, было б с чего…

Но оказалось, Элли не всю свою злость израсходовала на Нину.

— Было б с чего? — подхватила она тему. — Послушай! Ведь это не я! Я в жизни никогда… я никогда… не делала такого! Эй, кто-нибудь, помогите же мне…

— Нет-нет, не подумай, я вовсе не то хотела сказать, конечно, все это странно. Но главное, знай, что ты здесь в безопасности. Ничего дурного с тобой не случится. Здесь все твои друзья… верно, ребята?

Стелла оглянулась на остальных, ища поддержки.

Элли ожидала услышать негромкое бормотание, но вместо этого раздался довольно твердый хор голосов: каждый из тех, кто собрался вокруг, хотел как-то поддержать ее. Она подняла голову и увидела на лицах не страх и даже не равнодушие, но искреннее участие, некоторые даже ободряюще улыбались.

— А теперь вставай. Хватит сидеть. И все будет хорошо, — сказала Стелла успокаивающим тоном. — А между прочим, у тебя потрясающий голос. Услышала и сразу вспомнила, как мама пела мне песенки про несчастную любовь. Не веришь? Она пела мне каждый вечер после ужина.

Стелла нарочно говорила неторопливо, чтобы поскорей унять волнение Элли. Она помогла ей подняться и, поддерживая, повела к выходу.

— Она у меня всю жизнь пела. Я всегда засыпала под ее пение. И что бы со мной ни случилось, услышу, как мама поет за вязанием или шитьем, так сразу и успокоюсь, и все встанет на свои места.

Продолжая говорить, она сняла с вешалки свое пальто и пальто Элли и взяла сумки.

Такер направился за ними следом.

— Ребята, мы сейчас отвезем мисс Элли домой и постараемся разобраться, в чем тут дело. Не беспокойтесь, продолжайте веселиться, — обернувшись к остальным, сказал он.

До выхода их провожал нестройный хор прощаний и добрых напутствий. Ярко выраженный южный акцент Такера и Стеллы придавал происходящему еще большую фантасмагоричность.

«Что там написал Теннесси Уильямс, мюзикл, что ли? — вдруг подумала Элли. — Кажется, да. „Кошка у скрипача на раскаленной крыше“…»[9]Эта мысль вызвала на губах Элли невольную улыбку, которую она немедленно спрятала. И без того все думают, что у нее поехала крыша.

— Куда ты ее повезешь, а, Стелла? Хочешь, поеду с вами? — совершенно искренне предложил Такер.

— Ммм, нет, Такер, спасибо, конечно, но, мне кажется, это наши, женские дела. Правда, Элли?

— Может бы-ыть, — пропела Элли, напирая на последнюю ноту.

Она уже не смущалась петь, похоже, смирилась с тем, что жизнь ее отныне ограничится подмостками бродвейских мюзиклов, — правда, ее это немного огорчало.

— Элли, — сказал Такер, — я, ей-богу, не понимаю, что происходит, но мы с тобой в этом городе повидали и не такого дерьма, извини за выражение. Если хочешь знать мое мнение, хотя тебе сейчас, скорей всего, на него наплевать, знай, что я… я считаю, что тебе нечего, понимаешь, нечего стыдиться. Я всегда считал, что ты очень интересная девушка.

Элли подняла на него глаза, и их взгляды встретились. Она шагнула вперед, подала ему руку, мягко и совсем как близкому пожала его ладонь и на мотив колыбельной пропела «спасибо».