Книга Галльская война Цезаря - Оливия Кулидж

Тем временем уже наступил июнь. Гельветские полчища пересекли Юрские горы, прошли мощным потоком через земли секванов, а потом, как и следовало ожидать, начали грабить эдуев, да так, что сровняли их поля и деревни с землей. Цезаря встретили посланцы этого племени, а также племени аллоброгов, живших в основном в провинции, но имевших деревни и одиночные хозяйства и по другую сторону Роны. Эдуи уже несколько лет официально были союзниками римского народа и желали, чтобы наместник Рима в провинции защитил их. На этом основании Цезарь попросил у них продовольствие для своих войск и конницу, которую эдуи прислали ему под командованием вождя по имени Думнорикс. Уладив эти дела, Цезарь повел свои войска преследовать гельветов, которые в это время переправлялись через реку Сону.

Река Рона от своего истока возле Женевы течет на запад до города Лиона, который находится возле северной границы нашей территории. Но у Лиона она круто поворачивает на юг и течет к морю. На этом повороте с Роной сливается другая река, которая течет с севера и называется Сона. Она широка и течет так спокойно, что в некоторых местах трудно определить, в какую сторону движется вода. Однако Сона река глубокая, и гельветы, которых было триста тысяч человек с тягловым скотом, повозками и всем добром, переправлялись через нее уже три недели, а до конца переправы было еще далеко. Один из входивших в их племя родов, называвшийся тигурины и насчитывавший примерно шестьдесят пять тысяч человек, находился на нашем берегу реки. Цезарь направил восьмой, девятый и десятый легионы, застал врасплох тигуринов, которым мешали их громоздкие вещи, и разбил их наголову. Те, кто не был захвачен в плен или убит, бежали в леса. Несомненно, несколько беглецов каким-то образом смогли перебраться через Сону к своим сородичам. Но большинство, вероятно, были убиты галлами, оскорбленными за прежние обиды, или превращены в рабов, или же умерли от голода. Тем временем Цезарь снова собрал все свои легионы вместе и переправился через реку. На это у него ушло ровно двадцать четыре часа.

Тут гельветы в первый раз встревожились. Их испугало не собственное поражение, причиной которого они посчитали беспечность тигуринов, а быстрота передвижений Цезаря. Они учли, что теперь у него под началом четыре старых легиона – примерно восемнадцать тысяч опытных солдат, и еще два новых легиона, и кроме того, шесть тысяч конников, набранных в провинции и у эдуев. Гельветы не могли себе представить, чтобы он мог быть серьезной угрозой для их войска, которое даже после разгрома тигуринов насчитывало около семидесяти пяти тысяч человек. Ни гельветы и вообще никто из галлов не понимал полностью, что сделал Марий, создав подобные римские легионы. Гельветы вспоминали о поражениях, которые кимвры и тевтоны нанесли римлянам много лет назад. Они думали и о той римской армии, которую их собственные отцы примерно за тридцать лет до этой переправы застали врасплох и вынудили сдаться. Тем не менее они понимали, что, даже если Цезарь недостаточно силен для заранее подготовленного боя на каком-то определенном участке берега, для них может оказаться разумнее договориться с ним. Ведь на глазах у вражеской армии было бы нелегко нарушать строй в походе, отставать от своих и грабить.

Поэтому гельветы, колебавшиеся между желанием бросить вызов и готовностью пойти на уступки, послали к Цезарю пожилого вождя по имени Дивико, который около тридцати лет назад командовал тем войском, что разбило римлян. Дивико предложил такой вариант: гельветы пойдут туда, куда укажет Цезарь, и мирно поселятся там. Но если римляне предпочитают сражаться, он, Дивико, обязан сказать им, что им повезет не больше, чем их предкам. Гельветы сохранили свою прежнюю доблесть и будут рады случаю испытать ее в бою.

Цезарь был возмущен и оскорблен. Хотя во многих отношениях он был незлобивым человеком, говорить с ним высокомерно не дозволялось никому. Пока Дивико говорил, Цезарь слушал его, почти не меняясь в лице, но тем не менее выглядел мрачно и угрожающе. Отвечая, он не церемонился. Поведение гельветов непростительно, и их наглость также. Но если они умерят свою дерзость, дадут ему заложников и возместят причиненный ими ущерб, он подумает об условиях мира.

Дивико задрожал от ярости еще до того, как перевод этого ответа был закончен. Цезарь постарался найти самые презрительные слова для описания действий гельветов. Конечно, Дивико ответил, что народ гельветов привык брать заложников, а не давать их. Теперь не могло быть и речи о каком-либо соглашении.

Уже на следующий день конница Цезаря потерпела поражение. Его конники почти все были галлами из провинции или из народа эдуев. Он не знал их языка, не имел среди них командира, которому мог бы доверять, не привык к их обычаям. Пока Цезарю оставалось только примириться с неизбежным, и он повел свои войска следом за гельветами, не вступая в бой и лишь не давая им уклоняться с пути или отставать от основной массы ради грабежа. Пятнадцать дней ждал он подходящего случая и решил, что дождался, когда противник остановился на привал у подножия холма. Цезарь предполагал окружить этот холм частью своих войск, чтобы потом атаковать не только спереди, но и сзади. И снова конница подвела его. Он поставил начальником своих дозоров римлянина, опытного офицера, которого лично не знал, но у которого была хорошая репутация. Этот человек, либо обманутый галлами, либо поддавшийся панике, доложил, будто гельветы заняли холм, а Лабиен, который был послан его захватить, этого не сделал. Цезарь снова сдержал свой гнев. По крайней мере, он начинал узнавать слабые места своей армии.

Был уже конец июня, и у Цезаря кончались запасы продовольствия. Он доставил зерно сплавом по Соне, но, поскольку гельветы все время непрерывно двигались на запад, этот груз оказался далеко позади него. Тем временем оказалось, что эдуи не прислали те запасы продовольствия, которые обещали поставить. Когда Цезарь упрекнул их, они туманно заговорили о неких лицах, которые своим влиянием разрушают все планы. Вскоре Цезарь обнаружил, что они намекали на Думнорикса, командующего кавалерией в его армии. Этот вождь имел жену-гельветку, тайно вошел в сговор с ее народом и предопределил недавнее поражение конницы тем, что первый подал пример бегства. Но, чтобы не оказаться в беде, Цезарь не мог пренебрегать отношениями с местными политиками: брат Думнорикса был главным сторонником римлян в Галлии и другом Цезаря, поэтому наказать Думнорикса за предательство было бы невыгодно для дела. Цезарь решил лишь предупредить его и приставить к нему своих людей для наблюдения. Цезарь не сомневался, что только терпение позволит чему-то научиться, и поэтому ждал.

Но вот в деле с продовольствием ждать было нельзя. Всего в двух днях пути от римского лагеря находился эдуйский город Бибракт, и Цезарь решил на время оставить гельветов в покое, пойти туда и получить то, что было ему обещано. Поэтому, свернув лагерь, он повернул свою армию немного севернее и повел ее не параллельно пути гельветов, а немного иначе – на Бибракт.

Гельветы почти сразу узнали об этом от перебежчиков из конницы и почувствовали себя увереннее. Два раза Цезарь вел себя так, словно был готов напасть на них, но не сделал этого. Их недавняя победа была одержана на удивление легко. Они знали, что конница Цезаря служит ему не слишком верно, а два из его легионов мало обучены и поэтому почти бесполезны. Трудно было ожидать, что остальные восемнадцать тысяч его солдат победят семьдесят пять тысяч гельветских воинов. Но все же он со своей армией мешал им. Каждая гельветская семья, отправляясь в путь, взяла с собой еды на три месяца. Эти три месяца уже кончились, и большая часть их прошла на месте сбора или в пути через Юру, где не было возможности захватить добычу. А пока Цезарь шел за ними по пятам, они не осмеливались далеко расходиться для грабежа. По всем этим причинам гельветы начали думать о том, как бы заставить римлян сражаться. Когда они услышали, что Цезарь перестал их преследовать, некоторые из них решили, что он сделал это от страха, а другие заявили, что вот он, счастливый случай: загородив Цезарю его новую дорогу, они могут вынудить его сражаться и отогнать его от продовольствия, которое хранится в Бибракте.