Книга И будем живы - Валерий Горбань

Свадьба Ахмеда и Насият затмила все местные события на ближайший месяц. Но, ни новый дом, подаренный им семьей мужа, ни набившее этот дом приданое супруги, не принесли им счастья. Ахмед быстро устал от характера своей благоверной и невозможности справиться с ней. Знакомые с насмешкой, а родные с горечью стали поговаривать, что «жена его общипала». Но он махнул рукой на дом и на семью, и все свое свободное время стал проводить в компании с друзьями, такими же обеспеченными и разбитными ребятами. А уязвленная и раздраженная Насият дошла до того, что, неслыханное дело, стала обсуждать и осуждать его поведение в болтовне не только с родственницами, но и с соседками. Она даже не могла понять, что, пытаясь таким образом косвенно воздействовать на своего мужа, позорит не столько его и его семью, сколько саму себя. Это могло печально закончиться, но ей повезло. Во время одного из кратких мирных периодов в семейной жизни, она, наконец, забеременела, и отношение мужниной родни к ней несколько смягчилось.

Но тут грянула новая беда. Когда Насият уже готовилась к родам, Ахмеда все-таки посадили. Они с дружком, в ходе жестокой, беспричинной, спровоцированной ими же ссоры убили русского парня. Не помогли ни связи отца, ни потраченные им огромные деньги. Убийство было совершено публично, в присутствии множества свидетелей и сопровождалось грязными оскорблениями в адрес «русских собак». Дело вылилось в громкий скандал, к нему подключились органы госбезопасности. В ходе расследования всплыли и московские подвиги обвиняемого. Никто из местных милицейских чинов и судей не стал рисковать своей карьерой и положением. Ахмед получил десять лет и был отправлен в далекую российскую колонию усиленного режима.

Через год, когда страсти улеглись, отец сумел добиться его отправки в Чечню. Еще через год, за примерное поведение, как «твердо вставшего на путь исправления», осужденного перевели на общий режим. А через полгода после прихода к власти Дудаева, Ахмед, как отважный борец с русскими оккупантами, уже служил в полиции.

Вскоре, о нем поползли по городу еще более неприятные, точнее страшные слухи. Дом Ахмеда ломился от чужих «конфискованных» вещей. Дикие оргии с истязаниями схваченных прямо на улице русских женщин, дареные собутыльникам и подельникам квартиры, хозяева которых бесследно исчезали — все это создало Ахмеду репутацию бесчестного садиста и палача. Все чаще его родные видели падавшие на них косые и даже испуганные взгляды, все сильнее ощущали отчуждение и настороженность друзей и добрых знакомых. Ведь многие даже из ярых сторонников независимости Чечни неодобрительно относились к откровенному геноциду, развязанному против русских. Напугать и разогнать людей нетрудно. Но, скоро новые хозяева республики завершат передел ресурсов и собственности. И будущим «Чеченским Эмиратам» потребуются квалифицированные специалисты. Кто будет работать на нефтеперерабатывающих заводах, обслуживать электростанции, учить детей новой элиты и лечить их самих? К тому же, кровавые выходки дорвавшихся до оружия и власти уголовников создавали массу проблем с формированием имиджа нового государства.

Отец долго списывал все неприятности сына на его вспыльчивый характер, и даже сам втайне винил себя в том, что не смог научить своего младшего сдержанности и ответственности. Глава семьи охотно простил бы ему нелады с законом, если бы тот пошел по его стопам и зарабатывал «левые» деньги там, где любой глупец мог поднять их с земли, не нагибаясь. Но, деньги, заработанные на крови… Серьезный разговор с сыном ничего не принес. И уж тем более ничего не могла поделать быстро осточертевшая мужу Насият. Ситуация зашла в тупик.

Находка

Князь, пожалуй, впервые в жизни страдал от похмелья. Изблевался весь, до черной желчи. Башка тяжелая, как портовый кнехт. Только тот так не болит, чугунный все же. Это все — от психа. Правильно говорят: все болезни от нервов. И пили и дурили вчера не больше обычного. Но все не в жилу, все не в радость. Даже девки это заметили, весь вечер лезли с дурацкими вопросами: — Чего такие злые? — пока не послал их куда подальше. Разобиделись. Чудик давай их успокаивать. Пытались они с Коляном снова объяснить этому остолопу, в какие непонятки попали. Не полный дурак ведь, и понял все вроде бы. Но отмахнулся, как обычно, улыбнулся своей детской улыбкой и полез под ближайшую юбку… Вон, дрыхнет сном праведника.

А как все красиво начиналось…

Как ни странно, но слова, сказанные им Виталичу при задержании, оказались вполне серьезными. Несмотря на подписку о невыезде, он все же уехал из родного города, но уехал не просто так. За Князем давно ходил по пятам, уговаривая заняться нормальным делом, его одноклассник Колян, умный, энергичный парень, прирожденный финансист и предприниматель. До поры до времени Санька от него отбрыкивался. Но тут, призадумавшись, решил все же послушать доброго совета и отправиться с Колькой в Находку, где у того сложились кое-какие дела, связанные с торговлей подержанными японскими автомобилями. Понятное дело, что с ними отправился и Чудик. Прихватили с собой и четвертого приятеля — Серегу, бывшего боксера с не до конца пробитой головой.

Осели новоявленные коммерсанты не в самой Находке, а в небольшом поселке Порт Врангель, чуть в стороне от бурной жизни городского центра. После первой же успешно проведенной ими коммерческой операции, к ним явились сборщики дани от местных «братков». О том, что никто ничего платить не будет, посланцам объяснили по-хорошему. Те не поняли, и толпой человек в пятнадцать попытались приловить их за ужином в местном ресторане. Но до большой бойни дело не дошло. Чудик исполнил свой сольный номер, «братки» махнули рукой и вернулись восвояси, посоветоваться со старшими, стоит ли с такими дураками связываться. Но пока они размышляли, гости заявились к ним сами. Князь передал приветы от общих знакомых, нашедшихся среди его дружков-спортсменов. А Колян, действуя уже с позиций независимой силы, предложил местным весьма заманчивое совместное дельце, под условием помощи в получении крупного кредита. Но выяснилось, что «врангелевцы» дальше сшибания мелких подачек с владельцев ларьков и других немногочисленных поселковых коммерсантов заглянуть не умели. Да и не было у них таких возможностей.

Пришлось крутиться самим. Машины гоняли, перепродавали. Сначала поштучно, потом оптом. Объем операций нарастал. Вот тогда-то перспективных и на глазах богатеющих приезжих навестили совсем другие люди. Их было всего двое. Аккуратно и стильно одетые, с мягкой, культурной речью и едва заметным легким гортанным акцентом. Они говорили разумные вещи. Настолько разумные, что даже Чудик, органически не выносивший кавказцев и готовый драться с ними в любом месте и безо всяких причин, был вынужден смириться с их появлением в скромном офисе фирмы. Гости ничего не требовали и никому не угрожали. Сдержанно, без излишней лести, похвалили деловую хватку северной четверки. Сказали, что готовы доверить таким людям серьезные деньги практически под честное слово. Оговорили проценты, которые получат с оформленного в банке кредита и с будущих прибылей. И твердо заверили, что все мешающие и проверяющие инстанции будут обходить это предприятие стороной.

Дружески улыбнувшись и крепко пожав руки на прощание, гости сказали: