Книга Тень воина - Александр Прозоров

Как и догадывался ведун, никто здесь рубленого забора не делал. Просто возле дома наружу выступали стены навеса, длинного хлева и сарая, образуя с избой уютный, закрытый со всех сторон, дворик с колодцем в дальнем углу. О том, что хозяева держали скотину, можно было догадаться только по запаху — животины не было и в помине.

Через распахнутую дощатую дверь Середин ступил в дом, прошелся по комнатам. Сбитые со степ полки, глиняные черепки на полу, ровные темные прямоугольники от унесенных сундуков, широкий топчан без перины или тюфяка, еще один, узкий, у противоположной стены, опрокинутый стол, лавка с надломленной ножкой. Похоже, кто-то сильно озаботился тем, чтобы вынести отсюда всё мало-мальски ценное. Но следов крови или сражения нигде не имелось — ни зарубок от мечей на стенах или косяках, ни граненых дырочек от наконечников стрел. Без смертоубийства обошлось, и то ладно.

Ведун вышел обратно во двор, выглянул на дорогу:

— Что замерли? Коли нежити боитесь, то ни к чему. Ничего колдовского тут нет. Правда, и хозяев тоже. Решайте быстрее, здесь ночевать станем, или до деревни своей доехать надеетесь?

— Часа три тут осталось, не бо… — попытался высказать свое мнение Лабута и осекся на половине фразы.

Захар оглянулся на него и выразительно сплюнул.

— А че, рядом совсем.. — пожал плечами его старший сын. — Дорогу знаем…

— Какое знаем? — подал голос еще незнакомый Олегу мужик с первой подводы. — Темнеет уже, небо всё тучами обложило. Скоро тьма будет, хоть глаз выколи.

— Беда стряслась, — неожиданно прохрипел с задней телеги старик Рюрик, прокашлялся и заговорил уже вполне нормальным голосом: — А ну, еще чего впереди стряслось? Мыслю я, засветло дале трогаться надобно. На свету и нежить мельче, и страхов меньше, и путь чище…

— Поворачивай во двор! — не стал спорить с самым старшим Захар. — Заворачивай! Здеся заночуем. Приберем заодно у Творимира, осмотримся. А там, глядишь, и сам объявится.

Олег согласно кивнул и, пока нужную вещь не размолотили колесами, поднял длинную прямую жердину, что, скорее всего, заменяла у пропавшего хозяина засов. Как все заедут, створку можно поднять да обратно засовом подпереть. Всё спокойнее.

Вскоре лошади уже уминали под навесом свежее сено, из трубы дома повалил сизый дым, девки вымели на улицу грязь, свалили кучкой осколки посуды. Запертые ворота и калитку путники на всякий случай заставили телегами, договорились в очередь дежурить во дворе — на случай, если объявится кто из пропавшей семьи. В этот раз ведуна накормили гречей с крупными кусочками копченого мяса и салатом из свежей капусты — Олег тихо заподозрил, что срезали кочаны с грядок напротив.

Потом все начали располагаться спать — старик на узком топчане, рядом с ним сыновья Захара. На широком топчане начали устраиваться сам Захар и рыжебородый, сбоку притулился еще мальчишка. Кто-то из мужиков, тихо обругав хозяина за то, что тот не сделал полатей, начал укладываться на полу, девки полезли на печь. Середин понял, что касательно спальных мест здесь тоже соблюдается некое старшинство, уже распределенное среди спутников, и, не желая встревать в чужую иерархию, вышел во двор.

Почему-то никто из деревенских, свято чтивших старшинство в роду и иерархию мест, не подумал о том, что мягкого ложа в доме нет ни одного — все куда-то выметено. А ведун предпочитал спать не только под крышей, но и с удобствами. Середин вытянул из вьюка свою неизменную медвежью шкуру, отошел под навес и зарылся у самой стены глубоко в сено — чтобы и тепло было, и мягко, и на глаза никому раньше времени не попасться, коли неприятности вдруг ночлежников посетят. Однако не успел он, завернувшись в шкуру, закрыть глаза, как входная дверь хлопнула и несколькими секундами спустя сено вкрадчиво зашуршало:

— Я знала, что ты сюда заберешься, — услышал он голос Всеславы. — Я тоже люблю в сене спать. В нем мягко и летом пахнет. Токмо холодно ныне…

— Так забирайся сюда, — приоткрыл ведун край своего покрывала, и девушка с готовностью забралась под густой мех, прижалась к его груди, поскольку места в сложенной вдвое шкуре было не так уж и много.

— Говорить про тебя чего не станут? — тихо поинтересовался Олег. — Вроде двор кто-то сторожить должен

— А они нашли кого поставить. Малюту Рыбкина. Он на телеге, что ворота подпирает, под попоной ужо храпит, — презрительно хмыкнула Всеслава. — Да и пусть болтают. Языки поганые от немочи завистливы. Как Коловратов день[3]настает, так все, небось, в лесок на охоту сбегают, не скромничают. Али я собой не вышла?

— Еще как вышла, — согласился Олег и сжал ее левую грудь. Чего уж стесняться, коли такие разговоры пошли?

— А ты меня вправду научишь облака разгонять?

— Научу… — Ведун склонил голову и начал целовать ее шею.

— Так учи. Чего лезешь?

— Как я тебя здесь научу? — возмутился, отстранившись, Середин. — Ни одного облака на небе нет! А коли и есть — чего ты там увидишь?

— Вот, стало быть, ты каков, — фыркнула девица. — Как все — наврут с три короба, а самим лишь бы под юбку залезть.

— Ты же сама хвалилась, что собой вышла, — усмехнулся Олег. — Вот к тебе каждого и тянет.

— Иди ты лесом, — отпихнула его Всеслава и поправила ворот сбившейся рубашки. — Я думала, ты, колдун, особенный. А ты как все. Пусти, надоел.

— Это какой же? — обиделся Середин.

— Все вы одинаковы. В стог затащить, пару раз потискать, по-быстрому подол задрать, да на боковую отвалиться.

— А тебе такой ночи хочется, чтобы потом никого другого не хотелось? — припомнил ей, удерживая за руку, ведун. — Не боишься?

— Чего бояться-то?

— Того, что сбудется.

— Так, сам молвил, не полнолуние сегодня, — задержалась Всеслава.

— На полнолуние еще сильнее всё ощутится. А попробовать колдовской любви ты хоть сейчас можешь. Только по-быстрому она не получается, половину ночи отдать надобно. Не боишься?

— Половину ночи? — презрительно хмыкнула девушка. — Это когда мужиков на такое хватало?

— Половину ночи. — Ведун, раззадоренный ее неверием и к тому же не касавшийся женщин уже много недель, завелся всерьез. — И то, что ты познаешь, будет обрядом самих Уда и Лады, для любви богов, а не смертных придуманным. После этого обычная связь плотская тебе скучной казаться будет. Не забудешь ты этого уже никогда, и никогда ничего иного тебе не захочется…

— Врешь ты всё… — без уверенности в голосе ответила Всеслава. Воистину — любопытство сгубило кошку.