Книга Обязан выжить - Николай Дмитриев

Видение было настолько четким, что оно вызвало почему-то сильнейшее вожделение, сразу охватившее Иртеньева. Не в силах сдержать себя, Вика вскочил из-за стола и бросился на Полю. Рывок был так резок, что она, до этого покорно, исподволь, следившая за ним, испуганно отшатнулась.

А Вика, уже не помня себя, сгреб женщину в охапку и принялся остервенело стаскивать с нее сарафан. Видимо, думая, что ее сейчас все-таки начнут бить, Поля безвольно опустила руки, и только когда Вика, раздев ее догола, буквально швырнул на постель, женщина, наконец-то поняв, чего добивается мужчина, подалась к нему всем телом.

Все, что происходило дальше, Вика воспринимал урывками. Поля стонала, вскрикивала, что-то несвязно бормотала и то и дело целовала Иртеньева, прижимая мокрое от слез лицо к его ерзающей щеке.

Порой, уклоняясь от ее поцелуев, Вика отворачивал голову в сторону и тогда, кося глазом, видел голое колено женщины и почему-то растопыренные пальцы ее ступни, которые резко вздрагивали в такт каждому мужскому толчку.

Сколько это продолжалось, Вика не знал, да и не хотел знать. Его охватило чувство удивительной близости, и, когда женщина наконец забилась в его объятиях, он только сильнее сжал руки, все глубже погружаясь в сладостную нирвану.

Из этого блаженного состояния Иртеньева вывело приглушенное всхлипывание Поли. Вика открыл глаза и увидел, что она плачет, плотно прижимаясь к его боку и одновременно поглаживая ладошкой ему шею и грудь.

— Ты чего? — забеспокоился Вика. — Больно, что ли, было?

— Нет, мне хорошо, очень… — почему-то шепотом ответила Поля, потом улыбнулась сквозь слезы и проникновенно добавила: — У меня такого, как с вами, еще никогда не было…

— Ну вот, дурочка, — повинуясь какому-то внут реннему порыву, Вика притянул женщину к себе. — Чего тогда плакать?

— Вас жалко, как вы тут без меня…

— Так я ж тебя не бросаю, — удивился Вика.

Одновременно Иртеньев поймал себя на мысли, что его вовсе не беспокоит то, что он лежит в убогой землянке, и то, что где-то там, на воле, в его соперниках ходит сам гэпэушный начальник.

— Не в том дело, — Поля опять громко всхлипнула. — Вася меня отсюда забрать хочет…

— Вася — это кто, тот начальник? — догадался Иртеньев и, приподнявшись на локте, внимательно посмотрел на Полю. — Одно странно: хотел бы забрать, забрал…

— Так он же с вами договориться хочет…

— Со мной? — изумился Иртеньев и, не понимая в чем дело, спросил: — А ты-то сама что думаешь?

— А что мне думать? — Поля деловито вытерла слезы. — Разве я вам, Викентий Егорыч, пара? Это только здесь так…

Вот теперь Вика понял главное. Женщина, лежащая сейчас с ним рядом, изо всех сил хочет как-то облегчить свое положение, и уж, конечно, при любых обстоятельствах, он в данный момент помочь ей ничем не может…

Теперь, когда все вроде бы стало по своим местам, оставалось выяснить последний нюанс, и, немного подумав, Иртеньев сказал:

— Все равно, тут что-то не так… — Вика откинулся спиной на подушку. — Вот ты объясни мне, чего вдруг ему со мной говорить захотелось? Ведь, если по совести, зачем ему это?

— Ну а как же? — Поля отстранилась от Иртень ева и объявила: — Ведь он же на мне жениться собрался…

Услышав такое, Вика только крякнул, молча встал, не одеваясь присел к столу и, почему-то не испытывая ничего, кроме чувства голода, прямо рукой взял со сковородки еще теплый кусок жареного мяса…

* * *

Василий Белкин, старший оперуполномоченный Сибирского ОГПУ, сидел напротив Иртеньева, тяжело навалившись грудью на стол. Признаться, Вика до самого появления начальника в землянке не верил, что Поля говорила правду. Нет, то, что гэпэушник обещал женщине нечто подобное, Вика вполне допускал, однако считал это просто мужским пустословием.

И вот сейчас, разглядывая нежданого гостя в упор, Иртеньев отмечал и коверкотовую гимнастерку, и диагоналевые галифе, и ярко начищенные, никак не предназначенные для таежной хляби, хромовые сапоги. Да, судя по всему, начальник готовился к сегодняшнему визиту специально.

Хотя, после памятного объяснения, разговор об отчего-то пожелавшем свататься Васе пару раз заходил, сейчас, насколько мог понять Иртеньев, внезапное появление не имело предварительной договоренности, иначе Поля обязательно предупредила бы его.

Да и сама женщина, едва увидев в дверях расфранченного гэпэушника, сначала растерялась, потом захлопотала, выставила на стол какую-никакую снедь, водрузила на середину знакомую бутыль с самогоном и, еще немного потоптавшись кругом, убежала наружу, оставив мужчин одних.

Похоже, оказавшись в компании со ссыльным в столь необычной ситуации, начальник чувствовал себя неуверенно, так как он довольно долго молчал, потом, все так же не говоря ни слова, нагнулся, поднял с пола принесенный с собой чемоданчик и положил его себе на колени.

Щелкнув замком, гэпэушник оценивающе посмот рел на стол и принялся выставлять свою часть угощения. Так, не спеша и по-прежнему молча, визитер поочередно извлек из чемоданчика бутылку «белой головки», копченую колбасу, сыр и белый хлеб городской выпечки.

Убрав чемоданчик, начальник вздохнул и в первый раз высказался:

— Ну что, ваше благородие, для начала выпьем?

— Ну давай, комиссар, выпьем…

Иртеньев взял бутылку самогона и, увидев, как гэпэушник в свою очередь потянулся за «белой головкой», весело фыркнул. До определенной степени ему показалось символическим так явно выраженное перераспределение вкусов.

Гэпэушник, не поняв в чем дело, удивленно воззрился на Иртеньева.

— Ты чего смеешься?

— Да видишь вот, — Иртеньев приподнял бутылку. — Теперь каждому свое…

— Ясное дело, — начальник хмыкнул и заключил: — Наливай из твоей, из моей потом отполируем.

Сосредоточенно глядя, как Иртеньев наливает самогонку, гэпэушник деловито спросил:

— Знаешь, зачем я здесь?

— Знаю… — Вика поставил бутыль на место и взялся за кружку. — Одного только не пойму, не проще ли меня, раба Божьего, вывести в тайгу да и шлепнуть?

— Проще, — согласился гэпэушник и внимательно посмотрел на Иртеньева. — Чокаться будем?

— А, чего там… — Вика стукнул своей кружкой о кружку гостя и залпом выпил чистый, приятно дерущий глотку, самогон.

Они выпили, и гэпэушник опять заговорил первым:

— Вот ты интересуешься, почему я тебя в тайгу не спровадил. Отвечу. Когда тебя в трюм заперли, я ей сказал по-простому: «Ляжешь, здесь высажу, а нет — поедешь на острова».

— Ну и как, легла? — Вика едва погасил внезапную злость.

— Лечь-то легла, но условие выставила. На все согласна, но чтоб и тебя, контру деклассированную, не на острова везли, а вместе с ней здесь оставили…