Книга Всякая тварь - Алмат Малатов

В качестве ответного жеста Руслан стал открывать дверь на общий с соседями балкон. Он надеялся, что кот свалится с девятого этажа или его сожрет соседская овчарка.

Кончилось тем, что овчарка перестала выходить дышать воздухом, а Лютик нагадил соседям на кухонный стол.

Затем после очередной кисиной дефекации не по месту назначения Руслан взял кота зубами за шкирку, донес до сортира, там выплюнул и запер.

Поведение Лютика становилось все более омерзительным, а размеры его внушали подозрение, что это не кот, а какое-то другое животное, более крупное и более гадкое И Соня решила кота кастрировать. И как-то раз Руслан, придя в гости, обнаружил кота в наркозе и сестру, гордо демонстрирующую ему кошачьи муде

Через месяц кот стал вести себя поприличнее, но совершенно потерял кошачьи очертания – определить, где у него голова, а где задница, можно было только по моргающим глазам.

Само животное приняло идеальную сферическую форму. Кроме еды, его больше не интересовало ничего, и в доме наступил относительный покой.

В один жаркий день Руслан сидел голый на рояле, в руках у него была бутылка водки, слева от рояля бегал с камерой фотограф, а справа стояла баночка с прабабушкой. Соответственно водку Руслан пил, фотографу позировал, а с прабабушкой чокался, чтобы ей не было скучно.

Сонечка с подружкой тем временем писали для Руслана реферат. О санаторном лечении гипертонической болезни. Писали и хихикали. Будь Руслан чуть трезвее, у него хватило бы ума перед сдачей реферат прочитать.

Но по причине некоторого провала в памяти с рефератом он ознакомился только на следующем семинаре.

Преподаватель многозначительно сказал:

– А сейчас я ознакомлю вас со взглядом Руслана Эдуардовича на санаторное лечение.

К середине реферата группа хихикала, а на фразе «Основным способом развития эстетического восприятия у больных является собирание гербариев из лекарственных растений средней полосы России и изучение трудов антропософов XIX века в подлиннике» начала гоготать. За чувство юмора поставили тройку, а реферат отксерили и пустили по рукам.

Учился Руслан кое-как. Логически рассудив, что спать после рейва гораздо приятнее, чем сидеть на лабораторных занятиях, в институте он появлялся редко. Каждую сессию его собирались выгнать, и каждую сессию он как-то выкручивался. Летняя сессия на третьем курсе была сдана в состоянии сильного алкогольного опьянения, на письменном тесте Руслан был не в состоянии говорить, но на вопросы ответил правильно.

Вспомнить, о чем были вопросы, он потом так и не смог. Впрочем, там была какая-то чушь вроде:

«Пенициллин – это:

а) антибиотик;

б) приправа для гефелте фиш».

За зачет по истории медицины он счел меньшим злом дать взятку, потому что сдать его было нельзя.

Из дневника Руслана

Вот лично я платил только один раз, за зачет по истории медицины. Я искренне не понимал, как смогу применить сакральное знание того, что в Х веке диабет диагностировали, испивши мочи.

Получить зачет представлялось нереальным – вела предмет дама по кличке Элис Купер, на лицо точная копия того самого Купера. И красилась так же, для полного сходства. На каждом занятии она выставляла колонкой двойки, и все пятьсот человек студентов шли на отработку. Отработка длилась два часа, пройти успевали человека три, остальные отправлялись на следующую отработку – через месяц.

Зачем она это делала – не знал никто. Я счел за благо заплатить сто баксов и быть избавленным от климактерической идиотки.

С прочими экзаменами я разобрался иначе.

Клиническая фармакология прошла мимо ушей и прочих частей тела. На госэкзамене я вытащил из кучки билетов следующее:

1. Полусинтетические пенициллины и прочая хрень.

2. Наркотические анальгетики и прочая хрень. Социальные и бытовые аспекты наркомании.

Про пенициллиныяпомнил только показания и дозировку, про наркотические анальгетики – дозировку и какой с чего приход. Зато на бытовых аспектах наркомании я растекся вазелином по хую.

Членом госкомиссии сидел патологоанатом. Это на экзамене по клинфар-ме-то. У него ж один препарат в ходу – спирт. Ему других нэ трэба.

– Ну что. Такому интересному собеседнику обидно ставить два. Поставим три?

– Поставим.

– Вот ваша зачетка. Только как же вы людей лечить-то будете?

– Словом лечить буду, словом. Я психотерапевтом стану.

– Н-да, нас-то вы залечили! – заржал в голос фармаколог.

С судебной медициной отношения складывались двойственно. С одной стороны, предмет был интересный. С другой – учиться мне было некогда и лень.

На экзамене передо мной плюхнули продпаёк: банку, где плавала шкура с двумя параллельными рядами дырок и татуировкой «Маша», и проломленный череп.

– Ну, что у вас в баночке плавает?

– Вилка. Два раза.

– Ой, правильно. А с черепом что?

– А это ранение острым предметом.

– Правильно. Обоснуйте только, ведь ранение нетипичное.

В моей голове в этот момент как-то неправильно сплелись синапсы, и я молча перевернул череп, продемонстрировав маркировку «острая травма».

– Я двадцать лет принимаю экзамены, и вы первый, кто догадался перевернуть череп! По билету что-нибудь знаете?

– Что-нибудь – знаю, – с достоинством ответил я.

– Четверки хватит?

– Угу.

– Выучить каждый может, а вот в форс-мажоре сориентироваться – нет. Идите!

Впрочем, обиженная на такие хитрости судебная медицина отомстила Руслану на последнем курсе.

Этап радостного бахвальства походами в морг у него прошел к окончанию школы: в период работы санитаром он успел достаточно изучить юдоль скорби для того, чтобы полностью потерять интерес к предмету.

Тем более про тот морг ходили нехорошие слухи. Как-то потребовалась эксгумация, раскопали труп дедушки, а дедушка беременный. У него в брюшной полости плод и еще чья-то кисть. Это у патанатомов оказались неопознанными чей-то выкидыш и чья-то рука. Ну, они их и зашили в первого попавшегося дедушку. Скандал был. А еще Руслан видел, как из морга выходила большая черная собака, размером эдак с пони, и что-то жевала. И смотрела на него нехорошо. Недобро смотрела. Нет, логически Руслан все понимал, но таки было не по себе.

И вот – цикл по судебной медицине, в рамках которого положено вскрытие. А надо заметить, что трупы в морге судмедэкспертизы – это вовсе не те трупы, которые в морге больничном. В больничном – те, которые в больнице умерли, причем недавно. А в судмедэкспертном – в каком виде нашли, в таком и положили. А находят их в самом разном виде. Вот как-то ярко-зеленую тетеньку привезли, например.