Книга Вишенка для Демона - Наталья Аверкиева

Памятник Афанасию Никитину оказался высоким бронзовым дядькой с бородой и в кафтане. Из гранита была сделана ладья и «нос» с конем. Я как раз собралась слазить рассмотреть все это сооружение поближе, потому что авторская концепция от меня пока что ускользала, хотя и рост русского исполина, и страшный конь производили благоприятное впечатление.

— Эй, парень, огоньку не найдется? — откуда-то выползли три личности непонятного вида. Присмотревшись, я поняла, что они едва ли старше Кирилла, если не мои ровесники. На всякий случай, зашла ему за спину. Вот как чувствовала, что не надо было тащиться к этому Никитину, сейчас проблем не оберешься.

— Готы, что ли? — кивнул в мою сторону самый мелкий из них.

— Нет, — затрясла я головой, выглядывая из-за плеча друга. — Мы не местные. Из Москвы.

— Еще и из Москвы, — облегченно выдохнул высокий и крупный парень.

Кир с силой оттолкнул меня в сторону и крикнул:

— Беги!

Зажмурившись от неожиданности, я свалилась на мостовую и быстро поползла в сторону ближайшей лавочки, путаясь в юбке. Раздались громкие крики, мат и глухие удары. Открыв один глаз, я завизжала во всю мощь своих легких — три подонка ногами пинали Кирилла. Тот не сопротивлялся, лишь закрыл голову руками.

Глава 5

— Как тебе не стыдно обманывать ребенка!

— Я не могу ждать, пока он вырастет.

Айболит-66

— Совершенно не обязательно было тащить меня в больницу, — недовольно проворчал Кирилл, выходя на крылечко и делая глубокий вдох. — Я сразу сказал, что все в порядке.

— Да-а-а-а, — протянула я обиженно. — А если бы было сотрясение мозга? А если бы у тебя были какие-то проблемы с органами? Неужели ты не понимаешь, как это опасно?

— Ой, можно подумать, я ни разу не дрался? — всплеснул он руками и добавил тихо: — Было бы что сотрясать.

— Все равно трое на одного — это нечестно.

— Фигня война, главное маневры, — отмахнулся Кир, резво сбегая по ступеням и направляясь к калитке на выход с территории больницы. — Надо будет сцену переписать. Налажал сильно. Не так все должно быть.

Это он повторил уже раза три за то время, что прошло с драки. Честно говоря, я так перепугалась в тот момент, что своим визгом разбудила полгорода. Откуда-то послышались голоса. И через несколько секунд из темноты к нам выбежали двое мужчин. Я от страха завопила еще громче (хотя куда уж громче?), хулиганы разбежались, а дядьки тут же начали активные действия — один подлетел ко мне, чтобы узнать, все ли со мной в порядке, другой занялся Кириллом и вызвал «неотложку». Сначала я думала, что его убили. Носилась вокруг и дико истерила. Потом заметила, что его плечи вздрагивают, как будто он плачет. Я тут же рухнула перед ним на колени, чтобы успокоить. И каково же было мое удивление, когда выяснилось, что он не слезы льет, а беззвучно хохочет.

«Неправильно написал, — гыгыкал Кир, схватившись за живот, размазав кровь из носа по лицу. — Надо переписать. Обязательно надо переписать!»

Я думала, он тронулся головой. Обеспокоенно смотрела на него, постепенно тоже начиная смеяться сквозь слезы. Кир сел, продолжая загибаться от гомерического хохота. Посмотрел на перепуганную меня и прижал к себе, успокаивая, похрюкивая при этом в ухо. И тут подтянулась «неотложка». Врач сказал что-то умное про состояние не то эффекта, не то аффекта, я не поняла, и забрал Кирилла в больницу. Я увязалась следом.

Только в машине «скорой помощи» заметила, что у него сбиты костяшки правой кисти, значит, он тоже кому-то наподдал, рука немного припухла, и Кирилл периодически сжимал и разжимал пальцы — видимо, болит. Из уголка губ медленно сочилась кровь, которую он раздраженно вытирал тыльной стороной ладони. Грязный, мятый, с разбитым носом и губой — прелесть, а не парень! Я скукожилась, как старый башмак, на сиденье, обхватив ноги, и дрожала, глядя на то, как он прислушивается к своему телу, пытаясь понять, все ли с ним в порядке. На переднем сиденье смеялись фельдшер и медсестра, а мне было страшно — вдруг они ему что-нибудь сломали или отбили.

Потом я сидела около процедурного кабинета и нервничала — Кирилла не отпускали очень долго. Медсестра бегала туда-сюда с таким серьезным лицом, что я начала опасаться за его жизнь. За дверью что-то постоянно гремело. Они делают ему операцию? Приехала милиция. Сразу два милиционера прошли в кабинет, и я чуть не поседела от страха. Заглянула в приоткрытую дверь и выдохнула. Кирилл по пояс голый дрыгал ногами, сидя на кушетке, вокруг него суетилась медсестра, смазывая разбитую кожу йодом, врач что-то писал в карте, а милиционеры, по всей вероятности, составляли протокол. Заметив меня, Кир подмигнул и улыбнулся. Я облегченно выдохнула, шлепнулась на кушетку в коридоре и поняла, как чертовски устала.

— Ты мне можешь объяснить, что это значит? — догнала его и схватила за рукав.

— Я книгу пишу о парне-наркомане. В одной из сцен его избили. Так вот, пока они меня там пинали, я понял, что написал ее не так, надо поправить.

Кир внезапно остановился, из-за чего я врезалась в него, и быстро направился к лавочке, копаясь в рюкзаке. Усевшись, он пристроил на колене потрепанный толстый блокнот и принялся что-то быстро записывать. Я так и стояла посреди дороги, с недоумением глядя на него.

— Сейчас… Запишу только, а то забуду.

Я пожала плечами — пиши, мне-то что…

— Тебе больно? — села рядом с ним.

— Ну… — буркнул он, сосредоточенно что-то записывая убористым почерком. — Неприятно, но терпимо. Жить буду. Не мешай, пожалуйста.

Я кивнула. Веки тяжелые, ноги ватные, состояние разбитое. Хорошо, что ветра нет, а то на таком холоде запросто можно умереть от переохлаждения. Вон даже пар изо рта идет. Сейчас бы в постель и поспать. Еще хочется есть. Да, есть и спать. Я чувствовала, как расслабляются руки и чуть подрагивают пальцы, голова становилась такой, словно в нее налили расплавленный чугун. Где-то в районе лба копошатся мыслишки. Некоторые из них я вижу, почти чувствую, осязаю. Другие пролетают каким-то жужжащим роем мимо. Пытаюсь их остановить. Тянусь. И… мне навстречу из тумана вылетает огромная фура. Скрежет тормозов и жуткий вой клаксона… Я резко дернулась и распахнула глаза.

— Т-ш-ш-ш. — Кирилл погладил меня по руке. Что-то не то…

Что?

Мамочки! А-а-а-а!

Моя голова лежала у него на коленях, ноги на лавочке. Он все так же писал, расположив блокнот у меня на плече.

— Выспалась? — спросил заботливо.

— Я долго спала? — убрала голову с колен. Кошмар какой… Как так вышло-то? Стыдно… И изо рта теперь неприятно пахнет.

— Минут двадцать. — Он протянул мне жвачку.

— Я… не нарочно, — отправила пару подушечек в рот.

— Самое главное, чтобы ты отдохнула перед дорогой. Нам еще день ехать. Потерпи до вечера, в Питере выспимся.