Книга Танцующая саламандра - Анна Ольховская

— Да я не об этом! — нетерпеливо махнул рукой Аскольд Викторович. — Было бы странно, считай он нас редкими красавцами, проведя всю сознательную жизнь среди обезьян. Меня интересует, на чьей он стороне? Не прикидывается ли он? Не вспомнил ли свое настоящее прошлое? Дай-ка я тебе помогу, дочка, чтобы быть уверенным.

Павел ощутил, как давление чужой воли стало нарастать, как щупальца превратились в каменные сталактиты, буквально вонзающиеся в разум.

Помню-помню тебя, сволочь! Это ведь ты тогда был главным возле спелеолечебницы[2], ты превратил моих друзей в безвольных марионеток, ты пытался убить их!

Но, если помнишь, я тогда сумел вас победить. И это притом что ты был не один.

Так что даже со своей реально сильной дочурой фиг пролезешь в мои мысли! Только верхний уровень, чердак, так сказать.

Они минуты три шарили по чердаку, чихая от пыли и натыкаясь на ненужные вещи типа навязанных рептилоидами искусственных воспоминаний Павла.

Потом попытались задавать вопросы, но Павел не реагировал.

— Может, хватит? — нервно хрустнула суставами пальцев Сесилия. — Как бы он чего не заподозрил — времени-то уже прилично прошло с момента его отключки.

— Да, крепкий орешек наш парень, — хмыкнул Ламин, прекратив помогать дочери. — Но этим и полезен. Представляешь, Ксения, какими мощными могут быть ваши с ним дети?

— Фантазер ты, папуля, — криво усмехнулась девушка, аккуратно усаживая Павла на кресло. — Во-первых, не факт, что у него вообще могут быть потомки от представительниц нашей расы, а во-вторых — пробовать он будет точно не со мной.

— Ну почему же, — Сесилия подложила Павлу под голову маленькую подушечку, — мы с отцом почувствовали, что ты произвела на гостя позитивное впечатление.

— Его позитив относился не к внешности, мама, и ты прекрасно это понимаешь.

— Ладно, поживем — увидим, — прекратил спор Ламин. — Ксения, а он точно будет думать, что уснул?

— Надеюсь. Ты все узнал, что хотел?

— Не все, но главное. Он — наш. Буди его.

Глава 10

Потом семейство Ламиных разыграло перед Павлом мини-спектакль под названием «Ой, а вы вдруг заснули, прелесть какая!». Упор делался на сытную и обильную пищу, а также на вино, поскольку после выхода из комы Павел к алкоголю еще не притрагивался.

Павел старательно подыграл, мысленно морщась от присутствия на чердаке посторонних — Ксения, похоже, никак не могла угомониться. Ну как же, впервые в жизни облом случился! Не смогла вывернуть наизнанку собеседника.

Но и сам Павел, сосредоточившись на защите, тоже не смог до конца разобраться в истинной сущности дочери господина депутата. Поэтому, воодушевленно кивая в ответ на приглашение почаще бывать у них, в реальности он искренне надеялся больше никогда не встречаться с этой странной девицей. Ну ее в пень с ее мнимым смирением и опасной ментальной мощью!

В подземелье — или поселение, как называли свои норы рептилоиды — Павла отвез водитель Ламина. И когда он выходил из машины, ведущая в подземелье дверь распахнулась, пропуская Макса.

— О, кого я вижу! — радостно осклабился Шипунов. — Наша надежда и опора, наше главное оружие в борьбе с людишками!

Он, прихрамывая, подошел к Павлу и приобнял его, дружески похлопывая по плечу. Павел, прежде считавший Макса чуть ли не лучшим другом и не особо «приглядывавшийся» к его истинным мыслям и эмоциям, сейчас вдруг уловил тщательно скрываемую враждебность. Даже не враждебность — лютую ненависть, черным кипящим комком пульсирующую на самом дне разума Шипунова.

Хм, а вот это уже любопытно! Чем же он спровоцировал такой мощный негатив со стороны помощника господина депутата? Вроде всегда общались дружески, на «дело» вместе ездили, отца похищать…

А, собственно, не все ли равно? Мне что, с ними жить? Сейчас главное — выручить Венцеслава и свалить отсюда. А потом все вместе подумаем, что делать с этими затаившимися змеями.

— Привет, Макс, — усмехнулся Павел, высвобождаясь из объятий. — Ты с пафосом не переборщил, дружище? И обниматься вот лезешь. Ты, случайно, ориентацию не сменил? Может, я чего не знаю? Может, пуля не в ногу попала, а чуть выше?

— Ха-ха-ха, очень смешно, — поаплодировал Макс. — А главное — изящно-то как, неожиданно! Нет, мой дорогой друг, с ориентацией, к твоему большому сожалению, у меня все в порядке.

— Ну а теперь ты блеснул остроумием.

— Ничего подобного, я и не думал шутить.

— Тогда почему я должен расстраиваться по поводу твоей нормальной ориентации?

— А и не должен, это я так, о своем.

Показалось или в голосе Макса рыбьим плавником плеснулось торжество? Ну-ка, ну-ка, надо присмотреться.

Но присмотреться не получилось — даже то, что он смог уловить пульсацию ненависти, было чудом, слишком уж умотали его в доме Ламиных. Сил хватало только на поддержание мысленных блоков.

— А ты, кстати, куда один мотался? Не опасно тебе пока появляться среди обезьян?

— Я среди них и не появлялся. Меня Аскольд Викторович в гости пригласил.

— Понятно, — Шипунов заговорщицки подмигнул Павлу. — Небось с дочкой познакомил? С Ксенией?

— И с дочкой, и с женой, — пожал плечами Павел.

— Ну и как тебе Ксю?

— Интересная девушка.

— Интересная?!! — аж поперхнулся Шипунов.

— Я имел в виду — необычная. С ней интересно общаться. Правда, много пообщаться и не получилось, я там объелся — не удержался просто, столько вкуснятины наготовили, вина выпил пару бокалов и самым позорным образом вырубился, представляешь?

— Представляю, — хмыкнул Макс. — У Ламиных такое частенько случается, Сесилия очень гостеприимная хозяйка.

Вот-вот, передай своему хозяину, что я поверил в байку про сон.

— Ладно, Макс, я пойду, хочу еще в спортзал зайти, калории, за ужином набранные, согнать.

— За фигурой следишь? — подмигнул Макс. — Прямо как девушка. Ну и правильно, тебе ведь надо личную жизнь устраивать. И мне, кстати, тоже.

— Так ты на ночь глядя личную жизнь устраивать похромал?

— Может быть.

И снова плеск торжества в глазах. Да что ж такое-то? Куда он собрался?

— А не рано ли? — приподнял бровь Павел, сосредоточенно сгребая в кучу остатки ментальных сил. — Судя по твоей походке, тебе не мешало бы еще на щадящем режиме побыть.

— Не могу, Павлуша, не могу, дело не терпит отлагательств.

— Дело?

— Ну да, личное дело. Сложное дело, надо сказать, требующее тщательной подготовки.