Книга Война среди осени - Дэниел Абрахам

Проход под колоннадой вел в сплетение коридоров, таких же древних, как и сам Гальт. Воздух тут был густой и затхлый, напитанный пылью, напоенный дыханием людей, умерших много поколений назад. Вслед за секретарем Баласар поднялся по каменной лестнице, чьи коварно гладкие ступени были отполированы бесконечными потоками шагов. Подойдя к резным дверям из темного дерева, он постучал, и гулкий низкий голос разрешил ему войти.

Баласар оказался в широком длинном зале, кончавшемся застекленной террасой, с которой открывался вид на столицу Гальта. Вдоль стен тянулись ряды полок, заполненных книгами и свернутыми картами. Около кованого очага грелись низкие кожаные кушетки, между ними на столе из розового дерева стояли сушеные фрукты в чашах и высокие стеклянные бокалы. Глава Совета, седой старик, похожий на огромного медведя, смотрел на город.

Баласар закрыл за собой дверь и тоже вышел на террасу. Перед ним лежал Актон: копоть и дым, широкие ленты дорог, по которым ползли самоходные телеги с паровыми двигателями, возившие людей за полмедяка. Вокруг обвивалось кружево узеньких улочек, стиснутых между домами так, что прохожие касались плечами стен. Баласару вспомнились руины в пустыне. Их образ на миг проступил сквозь вид за окном, заслонил его. Генерал снова напомнил себе, чем рискует.

— После доклада я еле успокоил советников. Они не в восторге от вашей затеи, — сказал глава Совета. — У нас не в почете люди, которые… как бы получше выразиться? Проявляют излишнюю самостоятельность. Никто и представить не мог, как далеко вы зашли. Даже ваш отец. Это неправильная политика.

— Я и сам не политик.

Глава Совета усмехнулся.

— Вы командовали войском в последнем походе. Если бы вы не умели как следует управлять людьми, ваши останки давно бы удобряли почву где-нибудь в Западных землях.

Баласар передернул плечами и тут же пожалел об этом. Сейчас нужно было казаться послушным, верным, надежным как скала, а он вел себя, словно капризный мальчишка. Он заставил себя улыбнуться.

— Согласен.

— Вы знали, что вам откажут.

— Не знал. Догадывался.

— Боялись?

— Возможно.

— Четырнадцать городов за сезон. Это мечты, Баласар. Даже Утер Алый Плащ не смог бы столько захватить.

— Утер вел бои в Эдденси. Их города обнесены крепостными стенами. У них есть армия, а у Хайема нет ничего, кроме андатов.

— Но этих андатов достаточно.

— Если они есть.

— Ах да. Наконец-то мы коснулись главного — великого плана разделаться со всеми андатами одним ударом. Должен признаться, не понимаю, как это у вас получится. У нас есть поэт, который готов с нами сотрудничать. Может быть, лучше самим захватить одного из этих андатов?

— Мы так и сделаем. Я собираюсь пленить Свободу от Рабства. Это будет нетрудно. Ее никогда еще не призывали, поэтому нет нужды бояться, что наше описание совпадет с предыдущими. Пленения изучались в буквальном смысле веками. Я добыл книги с комментариями и разборами, написанные еще во времена Первой Империи…

— И все они объясняют, почему ваша цель недостижима, так ведь?

Глава Совета заговорил вкрадчиво, ласково, как лекарь, который хочет помочь безумцу осознать его помешательство. Это была уловка. Старик испытывал терпение Баласара, и поэтому тот лишь улыбнулся в ответ.

— Все зависит от того, что вы зовете недостижимым.

Глава Совета кивнул и, заложив руки за спину, подошел к окну. Баласар выждал три вдоха, четыре. Желание схватить старика за грудки, крикнуть ему, что время бесценно, а расплата невообразимо страшна, вспыхнуло и угасло. Сейчас он вел сражение, не менее важное, чем те, которые ждали в будущем.

— Итак, — сказал сановник, оборачиваясь. — Объясните мне, как «нельзя» превращается в «можно».

Баласар указал в сторону очага. Оба сели, кушетки скрипнули под их весом.

— Андаты — это идеи, воплощенные в форму, которая управляется силой воли. Например, поэт, захвативший андата по имени Дерево на Воде, получает власть над всем, что соответствует этому понятию в мире. По желанию, только подумав об этом, он может поднять затонувший корабль или потопить все морские суда. На подготовку к пленению уходят годы. Если оно удается, поэт всю жизнь посвящает тому, чтобы удержать андата и воспитать преемника, который унаследует власть над этим существом, когда поэт состарится и ослабеет.

— Вы рассказываете то, что мне уже известно, — начал старик, но Баласар поднял руку и остановил его.

— Я рассказываю, что имеют в виду хайемцы, когда говорят о невозможном. Они считают, что Свободу от Рабства нельзя удержать. Нельзя управлять тем, что неуправляемо по своей сути. Но они не видят разницы между возможностью удержать и возможностью вызвать.

Глава Совета нахмурился и соединил кончики пальцев, потирая их друг о друга.

— У нас получится, высокочтимый. Риаан — далеко не величайшее дарование, но и Свобода от Рабства не такой уж сложный андат. Пленение почти готово, осталось только подогнать его под характер нашего поэта.

— И мы опять возвращаемся к тому, с чего начали. Что же произойдет, когда это невозможное пленение сработает?

— Сразу после пленения андат освободится. — Генерал хлопнул в ладоши. — Вот так.

— И в чем же тут польза? — спросил глава Совета, но Баласар догадался, что старик уже оценил возможную выгоду.

— Если сделать все как следует, с правильной грамматикой и соблюдением нужных тонкостей, он освободит всех андатов мира. Об этом я и говорил на Совете.

Вельможа кивнул, взял из чаши кругляш сушеного яблока и продолжил так, будто и не слышал Баласара.

— Предположим, все пройдет удачно, и мы выведем андатов из игры. Что же помешает поэтам Хайема захватить новых и обрушить их силу на Гальт?

— Меч, — ответил Баласар. — Как вы сказали, четырнадцать городов за сезон. Они опомниться не успеют. В каждом городе у меня есть люди, которые знают все о силах, которые будут нам противостоять. Мы заключили соглашения с наемниками, и они поддержат нас. Четыре вооруженных до зубов армии, обеспеченных всем необходимым, против неукрепленных, безоружных городов. Тем не менее, войска нужно двигать уже сейчас. Переход займет много времени, а мне не хочется застрять на севере и гадать, наступит ли оттепель раньше, чем какой-нибудь прыткий поэт из Сетани или Мати сумеет вызвать нового андата. Нужно сделать все быстро — убить поэтов, захватить библиотеки…

— А потом, на досуге, мы попытаемся вызвать своего андата, — произнес глава Совета. Он как будто задумался, но Баласар почувствовал подвох. Ему стало интересно, догадался ли старик о его планах насчет судьбы андатов.

— Если такова будет воля Совета, — произнес Баласар, выпрямив спину. — И это при условии, что мне разрешат действовать.

— Ах да, — сказал глава Совета, сцепив руки на животе. — Над этим еще нужно подумать. Разрешение. Ведь на этом пути таится множество опасностей. И если вас постигнет неудача…