Книга Контрмеры - Анатолий Нейтак

— Да. И всё это время, когда чаще, когда реже, Высшая повторяла: всё, что она делает, является подготовкой к этой встрече.

«Рано или поздно мы должны были столкнуться с расой межзвёздных странников, которая окажется старше нас и сильнее нас», — вспомнила Сарина собственные слова. Очень ровные, очень уверенные. Но сейчас молодая Владеющая не смогла бы сказать, откуда в момент разговора с Мич взялась в ней эта уверенность.

Да, глубоко и широко легла сотканная Высшей сеть…

— Мне надо поговорить кое с кем, — пробормотала Сарина. — И побыстрее.

Словно забыв об отце, она стремительно развернулась и почти побежала в сторону причальных отсеков.

— Рон, хватит затворничать. Выходи.

При всей своей простоте фраза была необычна. Хотя бы тем, что во время нескольких предыдущих попыток добраться до пленника Старик и Рослый просили у него разрешения войти… и, не получив ответа, удалялись.

«Но эта не уйдёт. Не тот настрой. А если я заупрямлюсь? Ха! Я и так не понимаю, какого беса они миндальничают, играя в вежливость!»

Пока Рон думал об этом, его тело словно на автопилоте отключило компакт, встало из-за стола и подошло к двери. «Гипноз? Или…» Дверь отъехала в сторону.

— Так себе видок, — резюмировала Сарина, оглядев Рона с ног до головы. — Ну да сойдёт. Давай за мной, сиделец.

— Куда это — «за мной»?

— Не пойдёшь, не узнаешь.

— Может, я и не хочу знать, — буркнул он.

Но всё равно шагнул за порог.

Поспевать за этой стукнутой оказалось нелегко. Сарина почти бежала… ну, двигайся она ещё быстрее, и это точно был бы бег. Поспешая следом, Рон смотрел на обтянутую комбинезоном спину, на талию, на ноги… автоматический оценивающий взгляд, свойственный практически любому мужчине. И, оценивая, он невольно отметил, что двигается Сарина не так, как надо. И колени, и тазобедренные суставы гнулись чуть-чуть неправильно. При обычной ходьбе это было незаметно, но теперь, при увеличившейся нагрузке, просто бросалось в глаза. За свою жизнь Рон повидал «с тыла» немало женщин. Так вот: никакого характерного покачивания, неизбежного, если идти по-настоящему быстро, он сейчас не видел. Вместо него — какая-то волнообразная гибкость и неестественная плавность. Рон подумал было сымитировать эту плавность, но сразу решил, что и пытаться не стоит. Если суставы устроены по-другому, тут уж ничего не поделаешь.

По-другому? Суставы?

А может, не только они? Может, ещё что-нибудь такое, не сразу заметное?

«Всё-таки иная разумная раса? Кажется, я начинаю в это верить…»

— Когда прибудем на пересадочную, пореже открывай рот, — посоветовала Сарина на ходу, не оборачиваясь. — Причины объяснять надо?

— Не дурной, — буркнул Рон в ответ. — Пересадочная, говоришь? А потом куда?

— Да расслабься ты. Тебя ждёт всего лишь экскурсия по одной из станций Главного Узла.

— С чего это такая щедрость?

— Это не щедрость. Вот как ты сам стал бы себя вести на моём месте? Учитывая этические ограничения, конечно.

— Это какие именно?

— Давно не дрожал от испуга?

«Сплошные вопросы, семь на двадцать! Прямо театр абсурда!»

К счастью, Сарина, видимо, тоже понимала, что так они далеко не уйдут, и принялась деловито перечислять:

— Самое простое, что я могла бы сделать — воспользоваться своим пси. Подавить волю при помощи морока, или устроить ментальное сканирование, или использовать что-нибудь более изощрённое, вроде «правдодела». Конкретные методы не слишком важны. Одна беда: ни один из этических кодексов не позволяет мне даже просто читать твой эмоциональный фон. Ведь ты не являешься Владеющим, который мог бы парировать мои действия; более того: ты формально ни в чём не обвиняешься и даже не подозреваешься.

— Да ну? Я ведь существо другой расы, вашим законам не подчинённое!

Сарказм пропал втуне.

— Законам — да, — с прежней серьёзностью отозвалась Сарина. — Но мораль универсальнее, она применима ко всем вменяемым разумным существам. Или у вас считают по-другому?

«Знала бы ты, как у нас считают», — мрачно подумал Рон. Ему было стыдно. И за пришедшую из седой визаррской древности поговорку «человек человеку враг», и за стандартную политику по отношению к ксеноморфам, о которой он слышал много разного, но никогда и ничего хорошего, и за… в общем, за многое.

То, что он сам, Рон Гайлэм, ни в чём постыдном замешан не был, положения не облегчало.

— Ладно, продолжим об этических ограничениях. Хезрас со своей командой узнал о вашей биохимии вполне достаточно, чтобы синтезировать комплекс веществ, способствующий откровенности. Лёгкий наркотик для эйфории, чуток депрессанта с избирательным действием — снизить волевой контроль, плюс стимулятор памяти… в дремучие докосмические времена такое зелье называли, кажется, «балаболкины капли». Но если я хотя бы заикнусь о таком прикладном эффекте его целительских изысканий, Хезрас немедленно потащит меня на допрос в комиссию по этике. И будет прав. Значит, медицину тоже отбрасываем. Остаётся имитатор.

— Что?

— Имитатор, — повторила Сарина медленно и отчётливо. — Механическое устройство, создающее качественную иллюзию, мало- или вообще неотличимую от реальности. Имитатор делает примерно то же, что и насылающий морок Владеющий, только методы другие.

— Понятно.

«Ещё бы мне не было понятно. В виртуальной реальности можно, например, несколько раз подряд содрать с жертвы кожу. Со всей сопутствующей кровищей, воплями, полноценным набором болевых ощущений… и без опасений, что в реальности это приведёт к чему-нибудь серьёзному. Заикание и ночные кошмары на всю оставшуюся жизнь — это ведь несерьёзно, да?»

— И что же мешает вам, уважаемая, применить ко мне этот чудный бескровный метод?

— Ничто. Кроме этических принципов.

Взгляд Сарины в упор был глубоким и редкостно тяжёлым. Даже направь она на Рона готовое к выстрелу оружие, давление вряд ли стало бы сильнее. Смотреть ей в лицо было… неуютно. Да нет, какое там — неуютно! Если для самого себя, честно, то попросту страшно.

Лучше изучать матовые разводы на полу межпалубного лифта.

А Сарина меж тем не унималась.

— Я с удовольствием засунула бы в имитатор того гада, который отдал приказ стрелять по планете главным калибром. Или, на худой конец, того, кто лично давил на гашетку. И тысяча с лишним мертвецов молча кивнули бы мне, давая необходимое оправдание жестокости. Я бы лично и с большим удовольствием прижала мороком скользкого типа, из-за которого погиб Ласкис. Но всё, что произошло между вашими вояками и нами, не меняет одного простого факта. Лично ты, Рон, никакой ответственности за инцидент в тринадцатом подсекторе не несёшь. Больше того, ты даже военнопленным считаться не можешь. Тебя доставили на борт «Росомахи», но не как врага, бросившего оружие в безнадёжной ситуации, а скорее как вынужденного гостя. Сам по себе способ захвата уже был этически сомнителен, поэтому никто из нас не имеет права усугублять ситуацию.