Книга Ликей - Яна Завацкая

Очень похоже на Стокгольм, подумала Джейн. Похоже… но все равно как-то не так. Она никогда раньше не бывала в русской столице, но влюбилась в нее заочно. Запах здесь другой… русский запах, особый.

Кони взметнулись на Аничковом мосту. Джейн с каким-то благоговением подошла, погладила выщербленный отчего-то постамент. Сотни раз она видела этот знаменитый мостик по ВН, в книгах по архитектуре, по истории… И вот — стоять здесь, ощущать под своей рукой прохладную, твердую ткань Истории. Неизъяснимый восторг коснулся сердца девушки… такое она испытывала в Индии — Тадж-Махал, в Египте, рядом с древними пирамидами. Но Россия всегда была ей как-то особенно близка. Даже трудно объяснить, чем, подумала Джейн. Она обернулась, ощутив чье-то присутствие…

Только один человек стоял на мосту, и человек этот вовсе не смотрел на Джейн. Облокотившись на перила, он вглядывался в темную непроницаемую воду Фонтанки. Лицо незнакомца, освещенное странной неземной атмосферой белой ночи, понравилось Джейн.

Твердое, сухое, с острым подбородком, светлыми большими глазами. Крупный нос, коротко остриженные русые волосы. В общем-то типично славянское лицо, русское. Незнакомец был одет в серый аккуратный плащ, как носили лет тридцать назад… но сам он вовсе не стар. Лет на пять старше Джейн, может быть, на десять. Лицо незнакомца, темные статуи, вода Фонтанки, и этот удивительный неземной свет словно сливались воедино, образуя таинственный вневременной пейзаж… так же мог бы стоять человек на этом мосту и в восемнадцатом веке… и в девятнадцатом, и в двадцатом. Мучаясь все теми же русскими, разными по будничному содержанию, но теми же в главном вопросами. Ну нет, оборвала себя Джейн, вспомнив встреченных до сих пор русских. Таинственный незнакомец, вернее всего, размышляет о проблемах своей карьеры, или где снять девушку на ночь. Джейн улыбнулась своему романтизму… впрочем, остается небольшая вероятность, что этот русский — ликеид. Да нет, значка Ликея не видно, а здесь они без этого значка не ходят.

Джейн прошла дальше, до Канала Грибоедова, пересекла почти пустую проезжую часть — ночью машин было мало. Мосты в Питере разводились по старинке каждую ночь, хоть крупные суда уже почти не ходили по Неве — дань традиции… как полдневный выстрел из пушки. В этом городе все дышало русской державной стариной.

С противоположной стороны, где высился Казанский собор, доносились едва слышные гитарные аккорды, глухой ропот толпы. Джейн приблизилась к этому странному храму с колоннами, не похожему на обычные православные церкви. Он давно уже не действовал, там, внутри, был музей православной иконы — приманка для туриста… а на ступенях бывшего собора, как гласил путеводитель, еженощно собиралась питерская молодежная тусовка…

Молодежь не особенно интересовала Джейн. Возрожденная недавно дикая манера начала 21 века дырявить свое тело и продевать кольца куда ни попадя, вызывала у ликеиды глубокое отвращение. И уж во всяком случае, ни малейшего туристического любопытства. Какое там любопытство — молодежь одинакова повсюду… Проходя мимо толпы, Джейн отметила лишь наиболее выдающиеся экземпляры — двоих девочек в густой зеленой пудре, полуобнаженного парня с двумя рядами тяжелых колец, продетых сквозь кожу груди и живота, чернокожую нимфетку с ярко-белыми длинными волосами — судя по всему, парик, но может быть, и свои, крашеные и распрямленные. У большинства ребят движения были замедленными, как во сне, глаза с поволокой, хмельные позы… кто-то вдыхал белый порошок, прислонившись к колонне. Джейн опустила глаза. Какой-то парень взял ее за руку и начал что-то горячо говорить — Джейн стряхнула его ладонь, прошла дальше.

Отсюда и доносились аккорды. Юноша, выглядящий вполне прилично, разве что волосы стояли блестящим хохолком на макушке, пел, сидя на ступеньках.

Мои жилы как тросы,

Моя память как лед,

Мое сердце как дизель,

Кровь словно мед.

Но мне выпало жить здесь,

Среди серой травы,

В обмороченной тьме,

На болотах Невы…

Джейн заслушалась. Ей понравилась песня — удивительно точные слова… на болотах Невы. Но кажется, это что-то древнее… Странно, что он поет по-русски. Джейн казалось, что молодежный репертуар повсюду так же одинаков, как и внешний вид тусовок — обычная англоязычная ВН-овская попса.

А здесь — совсем другое. Даже странно, что это давно было написано. Как предвидение…

Здесь дома — лишь фасады,

А слова — пустоцвет.

И след сгоревшей звезды —

Этот самый проспект.

Я хотел быть как солнце,

Стал как тень на стене.

И неотпетый мертвец

Сел на плечи ко мне.[5]

Джейн скользнула взглядом по толпе… в общем, довольно однородная тусовка. Выделялся лишь один человек — явно чужой, забредший сюда случайно. Джейн вздрогнула — узнала… тот же самый незнакомец с Аничкова моста.

Он стоял, прислонившись плечом к колонне, на ступеньках… просто внимательно слушал. Окружающие не замечали его. Он был здесь старше всех, одет прилично — ну мало ли, какой-то дед заглянул полюбопытствовать. Почувствовав взгляд Джейн, человек поднял лицо. Светло-голубые большие глаза его, странно светящиеся в сумраке, встретились с глазами Джейн. Несколько секунд незнакомец в плаще смотрел на девушку, словно спрашивая о чем-то, и Джейн тоже не отводила взгляда.

Парень допел, встал и сказал громко, не дожидаясь, пока начнется шум.

— Есть такие штуки, которые давно уже никто не помнит. А между тем они у нас в России существовали когда-то, даже их в школе проходили… Кто из вас знает, например, кто такой Лермонтов?

Тусовка глухо зароптала. Видимо, никто не знал… Джейн и сама припоминала с трудом… золотой век русской поэзии… Пушкин, Лермонтов. Пушкин написал «Евгения Онегина», а Лермонтов-то что написал? Бог его знает.

Это только специалистам известно.

— А между прочим это такой поэт, жил в 19 веке и писал очень хорошие стихи. Вот есть такой романс, — и парень начал играть.

Играл он хорошо, чисто выводил мелодию, пальцы легко бегали по грифу. Потом он запел — артистично, захватывающе, с чисто русским надрывом и тоской.

Выхожу один я на дорогу,

Сквозь туман кремнистый путь блестит.

Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу,

И звезда с звездою говорит.

Джейн, пока шел проигрыш, повторила про себя пропетые строчки… Право, как несправедливо, что такая культура принадлежит ныне… даже не всем ликеидам, лишь специалистам — историкам, филологам. И звезда с звездою говорит…

Джейн украдкой посмотрела снова на мужчину в сером плаще — он не ушел, он стоял и слушал, явно наслаждаясь.