Книга Цветок пустыни - Барбара Картленд

– Расскажите мне о тех ее романах, которые кончались неудачно, – попросила Вита.

Но Бевил только покачал головой.

– Ты слишком молода и чересчур любопытна. Если твои отец или мать узнают, что я хотя бы просто упомянул о Джейн в твоем присутствии, меня больше не пустят на порог вашего дома.

– Но вы далеко не единственный, кто рассказывает о ней, – возразила Вита.

Это была правда, так что Вита могла вполне живо представить себе бурную жизнь кузины Джейн.

Среди родственников Виты было много таких, кто с большим удовольствием и даже злорадством рассказывал о том, как страдала и горевала кузина Джейн, когда ее любовник, принц Феликс Шварценберг, бросил ее. Это произошло почти сразу после того, как палата лордов дала согласие на ее развод с лордом Элленборо.

Она осталась одна, с разбитым сердцем, с двумя маленькими детьми на руках, и вряд ли кто-нибудь менее сильный и волевой, чем Джейн, мог бы выдержать такой удар судьбы.

Однако совсем скоро все почтенное семейство было взбудоражено рассказами о том, что Джейн отправилась в Баварию и стала любовницей короля Людвига, с которым у нее начался весьма бурный и полностью выходящий за рамки приличия роман.

Король был очень образованным, обворожительным и несколько эксцентричным мужчиной, который славился тем, что совершенно не мог устоять перед очарованием прекрасных дам.

Итак, Джейн жила в Мюнхене и была абсолютно счастлива.

Именно король возбудил в ней любовь к живописи и скульптуре, а также пробудил интерес к культуре Греции, которая нашла свое воплощение, когда сын короля Людвига, Отто, стал королем греков.

Однако еще до того, как это произошло, Джейн совершенно неожиданно вышла замуж за барона Карла-Теодора ван Виннингена, баварского вельможу и очень богатого человека.

Почему этот брак оказался неудачным, Вита так никогда и не узнала.

Письма Джейн к ее родственникам в Англии приходили нечасто и были не слишком откровенны.

Тем не менее они, к своему ужасу, каким-то образом вскоре узнали, что в нее безумно влюбился некий грек, по рассказам, необыкновенно привлекательный молодой человек, а именно граф Спиридон Теотоки.

Рассказывали о дуэли на пистолетах, в которой граф был тяжело ранен в грудь. Только стараниями самой Джейн, долгие дни и ночи ухаживавшей за ним, молодого графа удалось спасти. После того как он выздоровел, она сбежала с ним в Париж, вновь отказавшись от мужа, детей и достойной жизни в браке.

Последовал еще один громкий бракоразводный процесс, и чета Теотоки покинула Париж и переехала жить в свой новый дом на Корфу.

– Ну наконец-то она остепенится, – вздыхали с облегчением и каким-то ликованием тетушки и кузины Виты. – Остается только молиться за нее, чтобы она начала достойную жизнь.

Однако молитвы родственников, видимо, не достигли далекого острова Корфу.

Глядя сейчас на Неаполитанский залив, пронизанный удивительным, призрачным светом, не похожим ни на что виденное ею раньше, Вита спрашивала себя, уж не в красоте ли и не в самой ли атмосфере Средиземноморья есть что-то неуловимое, что действует, как возбуждающий, горячащий кровь напиток, заставивший Джейн после пятнадцати лет более-менее спокойной жизни вновь разорвать свой брак и искать новой любви.

Возможно, все дело было просто в неотразимой привлекательности и красоте короля Отто, у которого граф Спиридон был личным адъютантом, или, быть может, в самом древнем, первобытном духе, царящем здесь, который делал Грецию такой не похожей на другие страны мира, где Джейн довелось побывать.

Вита вполне могла понять ее увлечение молодым королем, охваченным романтическим чувством, которое вспыхнуло на этой удивительной древней земле. Ведь здесь, казалось, даже дикие скалы запечатлели в себе сказания о былых подвигах и любви богов и героев.

Но произошло то, что случалось уже не раз. Даже сам король не смог дать ей ту любовь, которой она жаждала.

И вновь среди родственников начались разговоры и перешептывания. И снова Вита внимательно прислушивалась, так как они старались говорить очень осторожно, чтобы девичьих ушей ни в коем случае не достигли известия об албанском генерале.

– Она сказала, – сообщила страшным шепотом одна из тетушек, – что он восхитительный мужчина, высокий, красивый, и в свои шестьдесят лет обладает таким обаянием и привлекательностью, каким редко кто может похвастаться даже в тридцать!

Вита услышала, как внезапно тетушка преувеличенно тяжело вздохнула, и представила себе, как сплетничающие дамы поджимают губы с видом крайнего неодобрения. В то же время она знала, как ярко сверкают от возбуждения их глаза, настолько сладким им кажется запретный плод. Впрочем, они едва ли могли в этом сознаться даже самим себе.

– Джейн просто на нем помешалась! Вы подумайте, они живут вместе в горах, вместе скачут на диких полуобъезженных лошадях почти весь день, затем ночуют в походном лагере, вокруг которого бродят шайки разбойников… да, да, разбойников и бандитов!

– Она, действительно, должно быть, сошла с ума!

– Как отвратительно! Как недостойно! Она позорит свою семью! Мы не должны больше никогда говорить о ней! И даже упоминать ее имя!

Но Вита прекрасно знала, что их неодобрение и возмущение – это всего лишь слова.

В действительности они желали знать о Джейн все, они не могли не говорить о ней, и еще больше, чем когда-либо, им хотелось все знать о ее шокирующем поведении, о ее безумных диких романах, о ее удивительной жизни, непонятной им, но оттого еще более завораживающей. В сравнении с ее жизнью, полной необыкновенных романтических приключений, их жизнь казалась бесцветной и скучной.

Некий французский писатель, друг одного из членов этого большого семейства, невольно способствовал распространению скандальных слухов о Джейн, после того как встретил ее в Париже.

Он искренне восхищался этой удивительной женщиной и, покоренный ее ошеломляющей красотой, прислал домой послание в самых восторженных выражениях, описывая ее великолепную фигуру, золотисто-каштановые волосы, маленькие аристократические руки и ноги, огромные синие глаза.

«Ее молочно-белая кожа подобна лепесткам белой лилии, что так свойственно англичанкам, – писал он. – Она краснеет от малейшего волнения, но, несмотря на ее сдержанность, вы понимаете, что под этой чуть холодноватой с виду оболочкой бушуют страсти, и это привлекает вас еще более, а порой сводит с ума».

Подобное описание казалось просто шокирующим, особенно если учесть, что оно было сделано посторонним человеком, но Вите оно помогло явственно представить себе кузину. Кроме того, она знала, что, если бы Джейн наконец обрела счастье со своим албанским генералом, для нее это было бы великолепным окончанием такой увлекательной сказки, которую представляла собой вся ее жизнь.

Однако вскоре до Англии дошли вести, что Джейн покинула своего очередного любовника.