Книга Серебряные пули с урановым сердечником - Андрей Уланов

А голубой шар Земли снова вернулся на экран и теперь занимал его почти полностью, приближаясь очень быстро… слишком быстро!

Я даже не успел посмотреть, с какой скоростью мы врезались в атмосферу – слишком ярко полыхнули экраны, отгораживая нас тонким слоем плазмы. Думаю, это зрелище могли наблюдать все кенгуру Австралии – услужливый голосок инка сообщил, что мы нарушили воздушное пространство Канберры.

Прежде чем инк успел начать перечисление полагающихся за это кар, мы были уже над архипелагом Палау. Кресло подо мной мелко вибрировало – слабый отголосок бешеного мотания космолета.

– Экраны в порядке, – прокомментировала Золушка. – Мы даже не особенно разогрелись. Впрочем, окунуться разок-другой не помешает.

– Статья 112, пункт це, – пробулькал я из глубины кресла, – преднамеренное радиоактивное заражение…

– И не говорите, – вздохнула девушка, – эта лунная пыль такая мерзкая штука.

Мы успели окунуться целых три раза – это было уже за Гаваями, – прежде чем патрульный флаер объявился в пределах локатора. Наверное, он нашел нас по столбам пара…

– Неопознанный космолет, приказываю остановиться!

– «Краун-330-й». – Золушка смотрела на значок патрульного флаера, словно перед ней на сенспанели лежал редкий экземпляр болотного жука. – Интересно, на что он надеется? Даже если он сумеет удержаться у нас на хвосте, у него не хватит энергии для стрельбы.

– На торпеды? – предположил я.

Вопрос прояснился ровно двадцать секунд спустя – когда патрульный, убедившись, что на хвосте он у нас тоже не удержится, выпустил сразу две «Лавины». Самонаводящиеся протонные торпеды дальнего действия, как сообщил нам все тот же услужливый инк, – он, оказывается, умел их опознавать.

К моему сожалению, он не предупредил нас о том, что также умеет ставить активные помехи и выполнять маневр уклонения – инструктор Академии, помнится, именовал его «смерть таракана».

– Вы это называли «кое-какими дополнительными апгрейдами»?!

– Не только, – отозвалась Золушка, яростно стуча по сенспанели. – Тут должно быть еще… если только мне удастся снять блокировку…

– Сектор Красный A3? – с видом знатока предположил я.

– Если бы… система внешнего контроля… ага, вот… внешний прием… отрубаем!

– За нами уже четверо, – сообщил я, глядя на россыпь красных искорок. К россыпи присоединялись все новые искорки. – Семеро. Дев… нет, одиннадцать.

– Прорвемся! – точно такое же выражение использовал инструктор, только он добавлял перед ним еще какое-то старинное русское… тоже выражение. – До береговой черты меньше сотни.

– Может, – осторожно предположил я, глядя на вырастающие на горизонте иглы скайхаусов, – стоит перейти на дозвуковую?

– Успеем, – беспечно отозвалась Золушка, доставая из нагрудного кармана крохотную коробочку. – Сейчас вы, милс, сможете оценить маневренные качества этого пепелаца. «Червивый астероид», двенадцатый уровень… хотите? – внезапно спросила она, протягивая мне на ладони горсть крохотных зеленых капсул.

Двенадцатый уровень «Червивого»? Лучший игрок нашего курса сыплется на восьмом. А я и вовсе выше пятого не забирался.

– Что это?

– Стим.

– Нет, спасибо, – вежливо отозвался я, одновременно лихорадочно припоминая… ну да, год назад, Университет Общественных Проблем, лекция по фармакокинетике, тема: «Наркотики, производимые в орбитальных поселениях». Расширенные зрачки, маленькие зеленые капсулы… «джен-3»?!

– Не хотите, как хотите, – девушка на миг отвлеклась от экрана и одним движением ссыпала горсть капсул в рот. – Тогда – держитесь!

– Со стороны полиса выдвигается местная полиция, – предупредил я, – не меньше двадцати машин.

– Эти-то, – пренебрежительно покосилась на новую россыпь искр Золушка. – Не смешно. У них пределы не рассчитаны на такую скорость.

– Не смешно, – согласился я. – Но в полисе нам все же придется ее сбросить.

– Зачем?

В этот миг я пожалел, что отказался от наркотика, – давно уж мне не приходилось слышать в чьем-то голосе столь искреннее удивление.

Мы все же перешли на дозвук – над самой береговой линией. Хорошая погода – все побережье было усыпано разноцветными пятнышками яхт, скутеров, легких скиммеров и прочей отдыхающей публикой. Яхтам не повезло.

Потом я отвернулся от экрана – с тем же успехом можно было смотреть на настроечную таблицу приемника дальсвязи. Локатор выглядел поприятнее – демонстрируемая им голосхема все же позволяла получить какое-то представление о происходящем. Если бы эти постройки еще не мельтешили так быстро…

– Ага, – радостно заявила Золушка, – вот оно.

– Что?

– Штаб-квартира синдиката «Девон».

– И? – Я пока еще не понимал, почему черная пирамида трехкилометровой высоты может вызвать у принявшего «джен-3» человека какие-то особенные эмоции. Разве что… «Девон» специализируется на парфюмерии, а Золушка все же девушка…

– У них есть собственные средства ПВО.

– Которые не откроют огонь, даже если будет непосредственная опасность столкновения, – сказал я. – Синдикату не нужны судебные иски.

– Они откроют ответный огонь. – Девушка вновь зашуршала по сенспанели. – Если будут спровоцированы. Как раз к тому моменту, когда полиция окажется в зоне их поражения.

– Код активации принят, – сообщил голосок инка. – Активированы орудийные системы ближнего боя. Система наведения остается под запретом. Ручное наведение…

И в этот момент я ударил. Ребром ладони – наотмашь по горлу.

Бар Корин появился пятнадцать минут спустя – в обломках двух сбитых полицейских флаеров уже перестали вспыхивать разряды. Он уронил свой флаер за ограждение, небрежно отстранил бросившегося было наперехват полицейского лейтенанта – тот так и остался стоять с распахнутым ртом – и направился прямиком ко мне.

– Докладывайте.

Я доложил, сумев уложиться ровно в три минуты сорок семь секунд – чему-чему, а уж умению выражать свои мысли точно и сжато в Академии учили еще раньше, чем летать. Напоследок я даже перечислил статьи обвинения, которые собирался предъявлять мне мнущийся за спиной Корина толстенький полицейский капитан. По совокупности они тянули примерно на 500 лет «десятого круга» – Меркурий оттуда кажется курортом для избранных.

– Ясно. – Бар Корин глянул на небо, точнее, на нависшую метрах в трехстах пелену смога, и брезгливо поморщился. – А где эта… главное действующее лицо.

– В флаере медслужбы, в реанимационном отсеке. Точнее, – я качнулся, заглядывая за спину шелдонца, – в данный момент она находится в процессе…

– Процессе чего!? – осведомился Корин, медленно оборачиваясь.

Я не ответил, увлеченный открывшимся мне зрелищем – четверо полицейских в легком «уличном» доспехе пытались выволочь из флаера медиков девушку, всю одежду которой составляли несколько обрывков комба и, кажется, трусики. Очень хрупкая и беззащитная фигурка… но без подкрепления в виде двух санитаров копы вряд ли бы справились.