Книга Краски мечты - Лора Брантуэйт

– Кондитерская… – мечтательно протянула Джина и поспешила за Мэган, которая уже быстро двигалась в нужном направлении.

Тяжелая с виду дверь открылась на удивление легко. Запах не обманул. Джина вспомнила, как Виктор рассказывал ей про «кондитерские духи», парфюм, который распыляют перед входом в кафе или ресторанчик, чтобы привлечь посетителей. Здесь явно не было места такому коварству. Да и необходимости в подобных коммерческих ухищрениях – тоже.

А потом Джина подумала, что в первый раз за сегодняшний день вспомнила о Викторе, и ей стало немножко грустно. Она попыталась скрыть свое состояние от Мэган, спрятавшись за темно-вишневую папку с меню.

– А здесь очень мило.

– Да, – согласилась Джина, не отрываясь от усердного чтения заманчивых названий. Благо здешнее меню кроме абсолютно непонятных и неимоверно длинных немецких слов содержало пояснения на английском, и можно было имитировать увлеченную деятельность.

– Эй, что с тобой? – строго спросила Мэган.

– А что? Все в порядке. – Джина пожала плечами. Правда, папка была слишком большой, и из-за красного «щита» Мэган не могла это видеть.

– Про «все в порядке» расскажешь маме и Виктору. Не пытайся меня надуть. Я же вижу, что тебе плохо.

– А мне не плохо. – Джина отложила папку. Вздохнула.

Вопрошающий взгляд Мэган.

– Просто я подумала о Викторе.

– И что? Что ты такого о нем подумала?

– Не в этом дело. Я подумала о нем в первый раз за сегодня.

– Ничего не понимаю. Что в этом такого, что могло сделать твою физиономию такой кислой? – изумилась Мэган.

– Ах, Мэг, перестань! Разве можно так надолго забыть о любимом мужчине без серьезной причины?

Мэган беззастенчиво и резко расхохоталась:

– До чего же ты наивная…

Джина снова спряталась за вишневую папку.

– Ладно тебе, не обижайся. – Мэган примирительно подвинула к подруге салфетку. Это была старая дружеская фишка, еще из средних классов. – Мне не очень понятна такая проблема. И тем более очевидно, что ты не любишь Виктора.

– Нет, люблю, – упрямо сказала Джина, но салфетку взяла.

– А ты проверь. – В голосе Мэган появились нотки, которые не предвещали ничего хорошего. По крайней мере, в ее прекрасной белокурой голове рождалась какая-то авантюра. И явно эта авантюра напрямую касалась жизни Джины.

– Я даже не хочу знать, какие у тебя есть идеи по этому поводу. Нет, нет и еще раз нет. – Джина попыталась воззвать о помощи: подала знак официантке.

Розовощекая девушка с русыми кудряшками не отличалась расторопностью.

Мэган наклонилась к Джине близко-близко. Джина пыталась сделать вид, что ее очень интересуют тяжелые закоптелые балки на потолке, но Мэган перехватила ее взгляд. Глаза ее сверкали.

Энтузиазма и предвкушения столько, сколько у змия в райском саду, подумала Джина.

И оказалась недалека от истины, потому что сейчас до нее начал доходить смысл слов Мэган:

– Знаешь, какой лучший, самый верный способ проверить свои чувства к мужчине? Наверняка ты догадываешься. Но я тебе подскажу, если тебе немного страшно. Из-ме-на. Попробуй изменить Виктору! Только в объятиях другого мужчины ты поймешь…

– Здравствуйте. Что будете заказывать? – Услышав Мэган, приблизившаяся официантка перешла на не очень хороший английский. Неизвестно, насколько она понимала разговор на далекую от кулинарии тему, но Джина покраснела до корней волос.

– Пожалуйста, двойной горячий шоколад, пирожное со взбитыми сливками и бисквит с черносливом. – Мэган улыбнулась официантке.

– А как же твоя фигура? – желчно поинтересовалась Джина.

– То, что приносит удовольствие, не может повредить, – назидательно провозгласила Мэган. – Зато всяческое самоистязание как минимум дает мешки под глазами и серый цвет лица. Правда, Джина?

Уколоть Мэган было делом не из легких. В искусстве фехтования на словах ей не было равных. Она всегда отражала удар с молниеносной быстротой и точностью.

Джина поймала себя на том, что ей хочется посмотреться в зеркало и проверить состояние своего лица…

В знак признания победы подруги она заказала себе то же самое.

– Так вот. На чем нас прервали? Да, на измене. – Мэган деловито отделяла вилкой кусочек бисквита. – И я говорила…

– Мэг, прошу тебя! Не надо… Ты же знаешь, я никогда на это не соглашусь…

– Это почему же? Ты боишься?

– Мне неприятен этот разговор!

– А почему?

– Тебе нравится меня дразнить, да?! – Хлопок ладонью по столешнице. Жалобное звяканье посуды.

– Нет, я всего лишь хочу, чтобы ты вновь ощутила вкус жизни. Может у твоей подруги быть одно такое скромное желание?

– Мэг, со мной все в порядке! – Почти крик отчаяния.

– Докажи.

– Черт бы тебя побрал!

– Не надейся, черт не дурак, не станет со мной связываться.

– Чего ты от меня хочешь? – Джина схватила чашку с шоколадом. Неосторожно задела зубами край: нервы, не рассчитала движения.

– У вас с Виктором хороший секс?

– Да, естественно.

– Повтори десять, нет, хотя бы семь раз: «Виктор – самый классный на свете любовник». Давай-давай.

– Слушай, тебе не надоела эта игра? Чего ты добиваешься?

– Правды. Не тяни. Если ты в это веришь, то тебе не составит труда выполнить мою просьбу.

– Мэг! – Джина с силой выдохнула. Потом с тяжелым звуком набрала в легкие воздуху: все равно ведь не отвяжется. – Виктор – самый классный на свете любовник. Виктор – самый…

– А теперь полюбуйся, как это выглядит со стороны. – Мэган закатила глаза и с интонацией школьника, который плохо выучил стихотворение и с большим трудом восстанавливает связи между словами, затянула: – «Виктор – самый классный…» Правда, глупо?

– Задача глупая.

– Нет, Джина Конрад глупая. Ты не до конца веришь в то, что говоришь, поэтому ты не можешь произнести эти слова достойно. И, кстати, я ведь согласна признать, что тебе с ним неплохо в постели. Но, глядя на тебя, не скажешь, что тебе этого достаточно.

– А разве этого может быть достаточно? А, Мэг?

Мэган осталось только развести руками:

– Когда жизнь бьет и бьет, настоящая любовь, за которую можно умереть, все не появляется, тогда по-другому начинаешь воспринимать эти вещи.

– Вот и я тебе то же самое говорю.

– Но, Джинни, если бы ты по-настоящему приняла все это, тебе сейчас было бы хорошо. – Мэган отказалась от провокаторского и назидательного тона, и теперь говорила очень спокойно. Джине в такие минуты казалось, что подруга намного старше ее.