Книга Чистилище для Гурова - Алексей Макеев

Парни надолго задумались, перебирая в уме все, что успели услышать, когда Павел вдруг заорал:

– Лев Иванович! Я все понял!

– Господь с тобой, Паша! Я ведь так и оглохнуть могу! – вздрогнул Гуров. – Ну, какая светлая мысль тебя посетила?

– Понимаете, вдова старика… Ну, того убитого присяжного! Она на заседании суда была! И когда он домой вернулся, страшный скандал ему закатила! Говорила, что мальчишка, подсудимый то есть, честный и добрый, и никак такого сделать не мог! Что наговаривал он на себя, потому что заставили! Что он и так жизнью обиженный, без родителей в детдоме вырос, а они его безо всякой вины в тюрьму закатали. Старик ей про деньги начал говорить, а она его – половником по голове и кричала, что не притронется к этим проклятым деньгам. А потом на них его и хоронила. Вот я и подумал, Лев Иванович, что детдомовцы, они же вроде тоже, как… Объединение какое-то… – неуверенно закончил он.

– Ты все совершенно правильно понял, Павел! Вот взять вас. У вас есть родители, бабушки-дедушки, тети-дяди, братья-сестры всевозможные. Если у вас, не дай бог, что-то случится, вам есть к кому обратиться. И тарелку супа нальют, и денег соберут, и пожить пустят, то есть не пропадете. А кто такие детдомовцы? Либо те, от кого матери в роддоме отказались, либо чьи родители погибли, либо этих родителей лишили прав на ребенка. Как бы там ни было, они все собрались там, и это место стало для них временным родным домом. Они там дружат, враждуют, дерутся, мирятся, влюбляются. А потом наступает момент, когда оттуда уходят в другую жизнь, о которой имеют очень смутное представление. Почему, выйдя из детдома, они очень часто становятся жертвами преступлений или преступниками? Потому что они не знают правил игры в этом мире. Директор детдома, где вырос этот несправедливо осужденный мальчик, за десять лет сумел сплотить детей, они себя одной семьей почувствовали, братьями и сестрами. А в любой семье старшие обычно заботятся о младших или о слабых. И, выходя в мир, они знают, что им есть к кому обратиться в трудную минуту, есть кому их защитить. Этого мальчика в детдоме любят все, без исключения, дни до его возвращения считают. На очень дорогого адвоката деньги собрали. О чем это говорит?

– О том, что за него мстят, – ответил Виктор.

– Вот именно, – подтвердил Гуров. – И дай бог, чтобы на этом все закончилось.

– Какая-то детдомовская мафия получается, – пожал плечами Павел.

– Любое преступное сообщество ставит своей целью… Что?

– Естественно, выгоду.

– А что имеем мы? Где выгода от этих убийств?

– Лев Иванович! Мне кажется, тут другой закон сработал: «Наших бьют!», – предположил Виктор.

– А вот это уже ближе! Они не нападают – они защищаются! Этот мальчик, как сказал один старый уголовник, святой, просто оказался не в тот момент не в том месте, да еще и повел себя сообразно своему характеру: не убежал, не спрятался, наоборот, сразу бросился на помощь! А его сделали козлом отпущения, и он за чужие грехи уже полгода в такой колонии находится, где и взрослому выжить трудно. А те, кто его любит, об этом знают и понимают, что шансов на его возращение практически нет! Что парня фактически приговорили к смерти. Причем не его одного, а еще и его приемного отца, директора их детдома, который над ним как над родным трясся, потому что видел, насколько тот к жизни не приспособлен. А у мужчины этого сердце больное, и он смерть мальчишки не переживет! Какой выход был у остальных?

Гуров, прекрасно зная, что мальчишка в колонии пусть и не как сыр в масле катается, но находится в полнейшей безопасности, специально сгущал краски, желая посмотреть на реакцию парней.

– Мстить, – коротко ответил Павел. – И я их понимаю!

– Я, может, и сам так бы сделал, – твердо заявил Виктор. – Но как они все смогли узнать?

– Ребята! А детдомовцы есть везде: официанты, охранники, автослесари, водители и так далее и тому подобное. Кто-то сорвался и пошел по кривой дорожке, а кто-то, наоборот, поднялся – деньги-то адвокату уже на следующий день привезли. И, самое главное, все они понимают, что деньги сегодня есть, а завтра – нет, а вот друзья и семья, пусть и детдомовская, – это навсегда. Это могла быть простая уборщица из архива суда, которая сама из детдома, и найти общий язык им было легче, чем с совершенно посторонним человеком. А могли и просто заплатить – сейчас ведь все продается и покупается. Могли также проследить за присяжными после заседания суда, проводить до дома и уже там, у соседей или у кого-то другого, все выяснить. Кроме того, есть адвокат, обязанный рассказать своему клиенту, – а это директор детдома, – откуда чьи ноги растут. Пошли дальше. Это может быть кто-то из присяжных, у которого еще осталась совесть, и он, возмущенный поведением подкупленных коллег, рассказал об этом кому-то. А разговорить человека на нужную тему – не так уж сложно, если уметь, конечно. Одним словом, вариантов – море! И если мы трое сейчас займемся поисками источника информации, то завязнем в этом деле всеми лапами, как мухи в варенье. Учитесь вычленять главное! А то получится, как с теми ножами. Что нам даст информация завода о том, куда он отгружал продукцию? Это в советские времена можно было легко все отследить, а сейчас? Вам такое понятие, как мелкий опт, известно? Существует некая большая оптовая база, откуда частники понемногу берут товар, а потом уже более мелкие частники берут у них. Так почему где-то в этой цепочке не может быть детдомовца? И пусть он работает простым грузчиком, зато владеет информацией, кто и что купил. К этим мелким торговцам подходят самые разные покупатели и приобретают по одному ножу. Где вы концы искать будете? Опять завязнете как мухи? Как говорил Козьма Прутков – «Зри в корень!» А корень у нас не в орудии убийства, а в способе! Значит, что мы должны делать?

Парни, слушавшие его с открытыми ртами, очнулись, перевели дыхание, и Павел виновато проговорил:

– Извините, Лев Иванович, но я вас на диктофон записывал.

– Да хоть клинописью вырубай! – буркнул Гуров. – Главное, чтобы в голове что-то осталось. Итак, я слушаю ваши предложения!

– Нужно направить в детдом запрос, чтобы они предоставили нам список выпускников за последние десять лет, – начал Виктор.

– Потом выбрать оттуда только парней и направить запрос в центральный военный архив, чтобы они сообщили нам, кто и где служил, – продолжил Павел.

– И, если выяснится, что кто-то из выпускников служил в ВДВ, надо проверить их алиби, – радостно закончил Виктор.

– Господи! Да за что мне все это? – схватился за голову Гуров.

– Лев Иванович! Мы совсем тупые? – тоскливо спросил Павел.

– Будем заострять, – вздохнул полковник. – Виктор! Сколько нужно времени, чтобы научиться такому удару? Причем с учетом того, что жертвой будет не подготовленный противник, который живет в постоянном ожидании нападения, а самый обычный человек.

– Ну, я за неделю освоил, – тихо произнес тот. – Другие кто за две, кто за месяц, а были и такие, что совсем не смогли.