Книга Первые опыты - Меган Маккаферти

Сомневаюсь, что я приглашу ее к себе домой. Не поймите меня неправильно. Думаю, что она прикольная. Такой тип, как Хай, мне известен. Ясно, зачем она подлизывается ко мне — неудачнице из провинции. Мне всегда придется озираться по сторонам и ждать, на каких более крутых друзей она меня променяет.

Десятое февраля

Сегодня вечером обед в честь победителей соревнований по легкой атлетике, проводимых в помещении. Только для команды девочек. Мальчики решили устроить себе банкет отдельно, поэтому вряд ли мне предстоит получить удовольствие от второго «разговора» с Полом Парлипиано после того первого унизительного опыта.

Я получила награду как лучшая спортсменка школы по легкой атлетике. Мой средний балл по успеваемости составил 99,66. Самое поразительное, что чем выше мой балл, тем больше я понимаю, что средняя школа бесполезна. Серьезно. Я забываю все, что, как все полагают, я должна знать, сразу же после проведения теста. Например, снова просмотрев тест по химии, который проводился на прошлой неделе, взглянув на формулы, поняла, что они мне ничего не говорят. А набрала 95 баллов.

Все предметы одинаковы для меня. Сначала заучиваю наизусть записи, затем записываю их на бумагу, потом получаю высшую оценку и забываю.

Что еще ужаснее для будущего нашей страны — так это то, что я вхожу в десятку лучших на каждом проверочном тесте. Я — образцовая ученица с очень плохим отношением к учебе.

Хорошо, что я умная. Хотя мои родители не позволяют мне узнать, насколько я умна. Меня проверяли на коэффициент умственных способностей в первом классе, но родители так и не сказали, какой балл я набрала. Полагаю, что они узнали, что я умнее, чем были они. Я знаю об этом, потому что подслушала, как мама говорила отцу: «Как мы должны себя чувствовать, зная, что наш ребенок умнее нас?» Знаю, что они говорили не о Бетани — троечнице, получившей на тесте так мало баллов, что их едва хватило для третьеразрядного государственного колледжа. Ей повезло, что она заполучила Г-кошелька — сынка богатых родителей, познакомившись с ним в баре летом 1993 года. Это было гарантией того, что в жизни ей никогда не придется работать.

Мои родители вовсе не невежественные и не глупые. Отец — системный администратор в школе (слава богу, не в нашей), он разбирается в той бессмыслице, которая периодически появляется на мониторах компьютеров. А мама вошла в десятку лучших брокеров нашего столетия в прошлом году. Но мне все же интересно, от кого я унаследовала такой гиперактивный мозг. Родители меньше думают о разных проблемах, чем я. Скучная жизнь провинциального обывателя не вызывает у них душевной тоски, которая не дает заснуть по ночам. Они проводят день на работе, приходят домой, ужинают, пьют несколько бокалов вина, смотрят что-нибудь по телевизору с восьми вечера до полуночи, затем идут спать, просыпаются в шесть утра, и все повторяется сначала. Самые волнующие вещи в их жизни происходят не с ними, не в их собственной жизни. Моя мама сейчас живет предстоящей свадьбой Бетани. Папу интересуют только мои соревнования. И им кажется, что в жизни все хорошо.

Я не могу приспособиться к такой скучной жизни. Вот почему полученная награда не кажется мне таким уж большим делом. И весь легкоатлетический сезон в закрытом помещении тоже. Может быть, мне так кажется, потому что у меня природные способности к бегу. Я упорно тренируюсь, но не вкладываю в тренировки каких-нибудь сверхчеловеческих усилий, чтобы оставаться лучшей бегуньей на длинные дистанции в школьной команде. Просто я — лучшая, вот и все. Скотти сказал мне, что он — неприрожденный атлет. Но он стал таким, потому что вкладывает всю свою умственную, душевную и физическую энергию в каждую тренировку За каждым голом, за каждым попаданием в корзину, за каждой пробежкой стоят упорные тренировки, вот почему спорт вызывает у него прилив адреналина.

Но полагаю, что ни беговая дорожка, ни ученический совет, ни наш закрытый клуб не могут меня сильно взволновать. Не могу я сходить с ума, как Безмозглая команда, перед организацией каких-нибудь вечеринок или от того, что они украшают шкафчики «качков» перед ответственной игрой. Мне бы хотелось быть такой же артистической натурой, как Хоуп. Вот где страсть. Вот из-за чего можно испытывать волнение. Все, что я делаю, — это для того, чтобы моя школьная характеристика была как можно лучше, когда я буду поступать в колледж. Печально, не правда ли?

Четырнадцатое февраля

День святого Валентина. Невыносимо.

Мучения начались за ленчем. Мне требовалось столько усилий, чтобы сдерживать себя и не нагрубить пристающим ко мне Бриджит и Мэнде. (Это часть предпринимаемых мной усилий для предотвращения моего превращения в изгоя общества.) Все, что они делали, так это жаловались на то, что их парни не прикладывают так много усилий, как они, для организации этого слащаво-сентиментального праздника. Девочки совершили классическую ошибку, которую совершают все глупые влюбленные: они предположили, что парни просто послали подальше День святого Валентина.

— Я купила Берку открытку, игрушечного мишку и пакетик с конфетами «Херши Киссез», — сказала Бриджит с явным недовольством. — А он мне лишь завядшую гвоздику, которую продает Закрытый клуб.

— Ну по крайней мере Берк купил тебе хоть что-то. Меня просто прокатили, — хныкала Мэнда. Они сделали паузу ради создания эффекта. — После этого уик-энда Берни подарит мне кое-что по-настоящему прекрасное. Если ты понимаешь, что я имею в виду.

То, что Мэнде подмигивали и подталкивали локтями, предупреждая, что рядом директор, совершенно не волновало ее. Даже Хай в курсе, какая у Мэнды репутация, хотя она здесь чуть больше недели. Несколько дней назад на Мэнде была такая юбка, о которой мы с Хоуп сказали бы, «что она больше открывает, чем прикрывает». Она вдохновила Берка и Пи Джея на разговор о том, что Мэнда — лицемерка, вместо того чтобы встречаться с самыми крутыми парнями из девятого и десятого класса, она крутит с лохами из одиннадцатого.

Хай подслушала этот разговор и на перемене, оттащив меня в сторону, спросила:

— Что, Мэнда — профурсетка или нет?

Хай может быть довольно грубой.

— Что ты вкладываешь в это понятие? — поинтересовалась я.

Хай, не колеблясь, объяснила: «Профурсетка, ну та, что трахает всех, кого она едва знает».

Нет, Мэнда не профурсетка.

Затем я объяснила философию Мэнды: сохранить себя в чистоте до соития.

Хай подумала об этом немного.

— Наверное, она не профурсетка, — сказала она. — Но поверь, у нее все задатки к этому.

Мне пришлось согласиться.

Последнее завоевание Мэнды — Берни Хафнейджел. Я помню тот день, когда она решила, что Берни — крутой. Она разглядела его в толпе в школьном кафетерии, отодвинув в сторону одного из его дружков-борцов, и сказала: «Берни Хафнейджел такой крутой перец». Меньше чем через неделю они уже целовались около мужской раздевалки перед соревнованиями по борьбе, в которых он участвовал.