Книга Ухаживая за Джулией - Мэри Бэлоу

Несколько мгновений Джулия сидела очень тихо. Но кто бы это ни был, он не собирался быстро покинуть помещение. Ока даже услышала, как этот кто-то тихо выругался, что было в духе Гасси, но голос был не его. Любопытство победило, и она наклонилась вперед, чтобы осторожно заглянуть за край шторы. У нее вырвался вздох.

– Я должна была догадаться, что ты первым меня найдешь, – громко произнесла она, не пытаясь скрыть сарказм и враждебность в голосе. – Да, я здесь. Начинай свою речь.

Джулия отдернула штору и спустила ноги на пол. В конце концов, не могла же она прятаться весь месяц! Она могла бы с таким же успехом появиться, размахивая кулаками. Образно выражаясь, конечно.

Глава 4

Граф Биконсвуд оставил мать в гостиной, но он знал, что неминуемо столкнется с другими членами семьи, которые захотят поделиться с ним своими впечатлениями. Он предпочел бы побыть какое-то время один. Его раздражало, что он должен задержаться в Примроуз-Парке на целый месяц. Он мог бы вернуться в Лондон до окончания светского сезона. Он не собирался ухаживать за Джулией, и ничто не мешало ему немедленно уехать.

Но были и другие моменты, которые не позволяли ему осуществить свое намерение. Хотя он не был владельцем Примроуз-Парка и никогда не будет им, тем не менее в отсутствие настоящего хозяина он должен принять на себя обязанности такового, так как теперь стал главой семьи. Уехать было бы неприлично, а он всегда гордился своими безупречными манерами.

Дядя потребовал, чтобы все его родные задержались в имении на месяц. Это было предсмертное пожелание человека или предсмертное приказание. Итак, честь диктовала ему остаться. Кроме того, была еще Джулия. Вообще-то у него не было обязательств перед ней. Однако его дядя считал себя ответственным за ее судьбу, а он был его преемником. Он должен подождать, пока Джулии будет обеспечено надежное и благополучное будущее.

Даже если он окажется в Лондоне, он не сможет участвовать в светской жизни общества. Он носит траур. Хорошо было дяде приказать им всем снять траур на следующий же день после оглашения завещания, что они, несомненно, и сделают, хотя это и неприлично. Это было желание умирающего человека. Но оно действовало только в пределах Примроуз-Парка. Если он вернется в Лондон, он должен будет соблюдать траур и вести себя как человек, унаследовавший титул и состояние покойного графа.

Итак, он задерживается в имении. Вначале, когда он услышал просьбу, чтобы все они остались на месяц, он подумал: не пригласить ли Бланш с родителями погостить в Примроуз-Парке? Но идея умерла, прежде чем окончательно сложилась. Как он мог пригласить их в дом, который ему не принадлежит? И можно ли было приглашать кого-либо на семейное собрание, где не присутствовал никто из посторонних? Это было бы возможно, если бы они с Бланш были помолвлены. Но этого пока не произошло.

К тому времени как он вернется в Лондон, думал Дэниел, она уже покинет город. Ему придется узнавать, куда ее увезли на лето, и следовать за ней, если он хочет объявить о своих намерениях. Или ему придется ждать до следующего года и надеяться, что она не увлечется кем-то другим.

У него было неспокойно на сердце, когда он искал тихую гавань, где его не могли бы найти, пока все не оправятся от волнения и возбуждения, вызванных чтением завещания. Зимний сад мог стать именно таким местом, считал он, осторожно открывая дверь и входя внутрь. Да, он был прав. Здесь никого не было. Дэниел тихо прикрыл за собой дверь. Он насладится часом уединения. Часом, который мог бы провести с Бланш, если бы не уехал из Лондона. Он тихонько выругался. Затем Дэниел услышал голос и понял, что он здесь не один. И если бы можно было назвать одного обитателя дома, которого ему меньше всего хотелось видеть в этот момент, это оказалась бы именно та персона, которая заговорила с ним.

– Я должна была догадаться, что ты первым меня найдешь, – заявила она. – Да, я здесь. Начинай свою речь.

Сначала Джулии не было видно. Затем одна из задернутых штор отодвинулась, и она спустила ноги с подоконника, обнажая колени, что не пристало молодой леди. Он тут же почувствовал раздражение.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался граф.

– Конечно, этот пряник, – ответила Джулия.

Тон ее голоса был далек от приятного. Но справедливости ради Дэниел должен был признать, что она, как и он, искала уединения. – Прекрасный дом, построенный еще в прошлом веке, со всей его ценнейшей коллекцией произведений искусства, обстановкой и прочим убранством. Большой очаровательный парк. Процветающие фермы и стабильная рента. Имение было бы алмазом в твоей короне, ты не находишь, Дэниел? Но к этому прилагаюсь я как неотъемлемая и неделимая часть. Маленькая неприятность.

Ему следовало улыбнуться, но неожиданно для себя Дэниел рассердился.

– Маленькая? – переспросил он, стараясь владеть своим голосом и придавая ему ледяной тон. – Я мог бы использовать другое прилагательное, Джулия. К тому же я полагаю, что моя корона уже достаточно усыпана алмазами.

Дэниел был рад, что отчитал ее. Она сидела и пристально смотрела на него. Джулия никогда не умела контролировать свои чувства. А контроль над эмоциями, как он считал, является неотъемлемым качеством леди. Даже такой, как она.

– Твой выбор не так уж велик, как ты представляешь, кузина, – продолжал Дэниел. – Но полагаю, тебе все же будет легче выбрать из четырех претендентов, чем из пяти. Я не принимаю участия в состязании.

Она поджала губы и взглянула на него, прищурившись.

– Это не очень-то милосердно. – Ее голос вибрировал от негодования. – Это означает, что мы лишимся твоего общества, да, Дэниел? Я, во всяком случае, буду в отчаянии.

Молодой граф и сам не понимал, почему они так ненавидели друг друга и когда это началось. Будучи ребенком, она была ужасно шумной и непослушной. Но это не могло вызвать у него такую ненависть. Он ведь не испытывал такой же ненависти к другам своим младшим кузенам и кузинам, которые временами столь же раздражали его, – по крайней мере к мальчикам. Однако это не та проблема, чтобы решать ее в данный момент.

– Я могу помочь тебе сузить круг потенциальных женихов еще больше, если, конечно, ты захочешь прислушаться к моим советам, – предложил Дэниел.

Он ожидал, что его откровенно попросят отправиться куда подальше, но Джулия улыбнулась. Ехидно улыбнулась. Она положила ладони на подоконник по обе стороны от себя и наклонилась вперед, демонстрируя явную готовность его выслушать.

– Конечно, Дэниел, – промурлыкала она. – Жду твоих советов.

Она становится чертовски хорошенькой, когда сердится, отметил граф. Да и когда не сердится, если уж на то пошло. Хотя слово «хорошенькая» не слишком точно описывало ее внешность. Дело было не в лице или аккуратной, красивой фигуре. В Джулии было что-то очень привлекательное. Если бы она вела себя как леди, он не заметил бы этого. Но сейчас она буквально источала чувственность.