Книга Страна приливов - Митч Каллин

Натянув платье, я села на край матраса и положила носки с кроссовками себе на колени. Носки воняли, мои ноги тоже.

— Картошка во фритюре, — сказала я, оглядев коричневую подошву правой ноги. Потом, прежде чем натянуть кроссовки, я нюхнула потрепанные стельки и отпрянула от резкой вони.

— Круто, — сказала я, фыркнув от смеха. — Спагетти с сыром.

Тут у меня вдруг заурчало в животе. «Арахисовой Девочке пора завтракать», — подумала я. И сразу вспомнила про свою губу. Потрогала ее кончиком языка, но ранки не нашла. Тогда, волоча незавязанные шнурки по полу, я пошла в ванную посмотреть получше.

Глядя в зеркало над раковиной, я вывернула нижнюю губу.

— Прекрати дуться, — сказала я себе, стараясь, чтобы мой голос звучал как у матери.

Ранка почти совсем затянулась, так что я на секунду свела глаза к переносице и зарычала на свое отражение:

— Ты бестолочь, Джелиза-Роза. И что только из тебя вырастет? У тебя даже кровь не течет как следует!

Потом я наклонилась, чтобы завязать кроссовки. И вот, пока я затягивала шнурки, мое внимание вдруг привлекла маленькая дверца под раковиной, сделанная из того же дерева, что и остальные панели. Запиралась она на задвижку, покрытую пятнами ржавчины.

Мое воображение немедленно превратило ее в ту самую дверь, которую нашла в кроличьей норе Алиса и которая открывалась в коридор, ведущий в сад с яркими цветами и прохладными фонтанами. Но поскольку моя дверь оказалась больше Алисиной, то никакая бутылочка с надписью «ВЫПЕЙ МЕНЯ» мне не понадобилась.

— Классик, — закричала я, налегая обеими руками на задвижку, — здесь есть вход! — Я решила, что нашла обратную сторону дырки от сучка. Белка, теперь ты от меня не спрячешься.

Когда дверца распахнулась, поток влажного воздуха ворвался в ванную, неся с собой запах опилок. С того места, где я стояла на коленях, невозможно было разглядеть, что именно находится за дверью, ясно было одно: там темно, но не совсем, потому что откуда-то пробивался рассеянный солнечный свет. Никакого коридора, никакого сада и никаких белок, пьющих из фонтанов, видно не было.

Тогда я пошла и принесла Классик, которая сказала:

— Давай возьмем с собой Волшебную Кудряшку. Она может нам пригодиться.

— Так мы полезем внутрь? — спросила я, насаживая Волшебную Кудряшку на мизинец.

— Конечно, дорогая. Почему бы и нет?

— Я не хочу туда идти, — заныла Волшебная Кудряшка. — Это плохая идея.

— Заткнись, ты, плакса, — прикрикнула на нее Классик. — Ты с нами не пойдешь, останешься снаружи караулить вход.

— А почему этого не могут сделать Стильная Девчонка или Модница?

— Я и сама предпочла бы, чтобы на твоем месте был кто-нибудь из них, поверь мне, — сказала Классик. — Но у тебя оба глаза нормальные, так что придется пойти тебе, ясно? А если ты не перестанешь ныть, то мы с Джелизой-Розой отрежем тебе волосы.

— Не надо, пожалуйста, — захныкала Кудряшка. — Я буду хорошо себя вести.

— Смотри мне, — сказала я. — Гляди в оба. В ванной я положила Кудряшку на пол перед дверью.

— Пожалуйста, будьте осторожны, — сказала она.

— Будем, — ответила я.

— Если через час мы не вернемся, — добавила Классик, — иди за нами следом, потому что это значит, что нас стирают в порошок.

После этого мы с Классик пролезли в дверцу и оказались на чердаке дома, обитом для тепла стекловолокном.

— Это маленькая пещера, — сказала я, щурясь с непривычки.

Косой солнечный луч заглядывал внутрь через вентиляцию, и на чердаке оказалось вовсе не так темно, как можно было ожидать.

Позади нас вдоль стены петляли водопроводные трубы.

Поверху, у нас над головами, тянулись электрические провода: красные, черные и желтые. Прямо перед нами стояли три картонные коробки и большой сундук.

— Смотри-ка, коробки, — сказала Классик, — давай поглядим, что в них.

— Не знаю, стоит ли.

— Ты что, опять испугалась?

— Не знаю.

— Не бойся. Что такого страшного в коробках?

— Я боюсь не коробок, а сундука с сокровищами.

— Да ну, брось, что там может быть, кроме старых шлепанцев да, может, кучки золота.

— А вдруг там кто-нибудь мертвый, — сказала я, держа Классик перед собой, пока мы с ней шли вперед, увертываясь от паутины и свисающих с потолка кусков стекловаты.

— Там просто бабушкины вещи, — сказала Классик.

— Ага, — ответила я, смахивая тонкий слой пыли с коробок.

Все три коробки были подписаны фломастером, каждая по-своему («Пластинки». «Фотоальбомы». «Рождество»). В первой оказались старые пластинки на семьдесят восемь оборотов, кое-как упакованные и почти такие же хрупкие, как их простые бумажные конверты. Во второй лежали шесть альбомов с фотографиями, но на черно-белых снимках мы не нашли ни одного знакомого лица: какие-то дети на самокате, на трехколесном велосипеде и на лошадке, мужчины и женщины на пикнике в поле, рыбалка, чья-то свадьба, длинный кирпичный дом в окружении других длинных кирпичных домов.

— Незнакомцы, — сказала Классик. — Никто.

В третьей коробке оказались разбитые елочные игрушки — зеленые, красные и серебристые осколки с уцелевшими крючками.

— Обыкновенное барахло.

— Вот именно. А нам нужно золото — и шлепанцы. Золотые шлепанцы тоже сгодились бы.

От сундука воняло нафталином. Внутри мы обнаружили три светловолосых парика, они лежали, спутавшись в один ком, которого я испугалась.

— Там чья-то голова, — сказала я, отступая назад.

— Да нет, — ответила Классик. — Смотри лучше, это же тряпки.

Я пригляделась и поняла, что парики были только частью: два длинных пушистых боа лежали поверх мешковатой женской сорочки. А еще там были шляпы. Круглая, с завязками под подбородком, шляпа-таблетка и порванная шляпа-колокол. Еще глубже, между бумажными обертками и вышитыми покрывалами, обнаружился большой глиняный кувшин, а в нем черная косметичка — можно подумать, кто-то хотел, чтобы лежащая в ней косметика хранилась вечно, надежно укрытая от духоты и чердачной пыли.

— Она хотела быть красивой, — сказала я Классик, представляя себе бабушку, как она стоит у парадной двери Рокочущего, накинув боа на плечи, и машет кому-то затянутой в перчатку рукой; алые губы бантиком, на голове причесанный парик и шляпа-колокол.

— Но она не была красивой, — сказала Классик. — Она была старой.

— Она моя бабушка.

— Страшная старуха с кучей барахла.

— Все ты врешь, — сказала я. — Или ты сейчас же замолчишь, или мы уходим.

Но мы оставались на чердаке до тех пор, пока я не вспомнила про Волшебную Кудряшку. Тогда я повернулась и уставилась на дверь. Классик на моем пальце кивнула, но никто из нас не сделал ни шагу. С того места, где мы стояли, вход казался таким же крошечным, как дырка от сучка.