Книга Базилика - Уильям Монтальбано

Поначалу Лиза наслаждалась вновь обретенной свободой, которую принесли деньги. Ее радовали мой новый джип и детская, пристроенная к задней части дома. Но когда покупок стало слишком много и уровень нашей жизни вышел за рамки возможностей зарплаты полицейского, Лиза начала задавать вопросы. Моему начальству, вероятно, тоже было интересно, но ни один вопрос мне так и не был задан. Дома я отшучивался и сочинял: выигрыши на скачках, в покер и в лотерею, которые я получал под вымышленными именами, чтобы не платить налоги.

Но Лиза мне не верила. Каким-то образом, прежде чем мы поняли что к чему, наша пятнадцатилетняя семейная жизнь начала разрушаться все быстрее и быстрее. Это была почти классическая картина распада отношений: подозрение вытеснило доверие. Я обнаружил, что на финансовые бумаги у меня уходит столько же времени, сколько уходило раньше, когда я в конторе читал на экране компьютера поначалу увлекательные, а позже наводившие скуку сводки о преступлениях. Лиза все чаще бралась за выездные внештатные задания, из-за чего редко появлялась дома. Я глотал таблетки, когда настроение объявляло забастовку, пил, несколько раз нюхал кокаин. Перестал ночевать дома, болтался без дела. Несколько недель подряд у меня был страстный загул с двумя чернокожими девицами. Я подобрал их в баре, они оказались близняшками и студентками летной школы. Напряжение и разногласия в наших отношениях с Лизой наконец достигли кульминации и разрешились вульгарным ритуалом, состоявшим из обвинений и отрицаний.

— Ты встречался с другими женщинами.

— Нет, клянусь.

Ложь, ложь, ложь.

— Я тебе не верю. Уходи, или уйду я.

Я ушел. Я старался видеться с детьми как можно чаще, и мы с Лизой мучительно учились сохранять вежливость в отношениях. Нэнси скоро превратится в подростка, а следом за ней и Сара. Но даже когда ссора перерастала в рукоприкладство, мы не подвергали сомнению нашу любовь к Саре или Нэнси. Это касалось только нас двоих.

Однажды днем, спустя почти шесть месяцев, Лиза позвонила мне на работу и спокойно произнесла:

— Пол, я решила, что мне пора начать встречаться с кем-нибудь. Я хочу, чтобы ты это знал.

— Конечно, все нормально. На здоровье.

Что еще я мог ответить, не обнаружив при этом гневного холодка, пробежавшего вдоль позвоночника?

Вскоре после этого разговора я пробирался в пятницу вечером в плотном потоке автомобилей к себе домой, где я больше не жил, и думал о Лизе. Я немного выпил и хотел повидаться с детьми.

Машина Лизы оказалась на месте, но в комнатах было темно. Я оставил машину в квартале от дома, на парковке возле церкви, вернулся пешком и вошел с черного входа. Забавно, но я не был уверен в том, что Лиза догадывалась о моих посещениях, когда дети уже спали; однако она знала, что у меня есть ключ, и не сменила замки.

Нэнси, моя старшая девочка, спала, лежа на животе в комнате, ставшей красноречивым свидетельством детского изобилия. Одежда валялась не только на полу, но и на портативном компьютере, которым она пользовалась, чтобы делать уроки и сплетничать с друзьями по электронной почте. То тут, то там взгляд натыкался на книги, домашнее задание, наполовину пустой пакет чипсов. Утром ее маму хватит удар.

Я расправил тонкое одеяло дочери и пересек покрытую ковром прихожую, освещенную маленьким ночником. Входя в комнату Сары, я услышал из третьей спальни легкое похрапывание домработницы Кармен. Сара спала беспокойно. Она металась, ворочалась и часто просыпалась по ночам от страха. Какое-то время она выдирала себе волосы. В ту ночь ее сон, как обычно, был тревожным; ворочаясь с боку на бок в поисках удобного положения, она время от времени принималась сосать большой палец, сражаясь с демонами в своих снах. Я долго и терпеливо сидел у кровати, как это уже неоднократно бывало, напевая вполголоса. Я провел рукой по волосам Сары, щекам и вокруг ее прекрасных ушей, недавно украшенных крошечными серебряными сережками в форме звездочек. Будь моя воля, я этого ни за что не разрешил бы, но Лиза и Нэнси настояли на том, что дырки в ушах — это жизненные реалии, с которыми надо смириться.

Только когда на подъездной дорожке остановилась машина, я понял, что в главной спальне в дальнем крыле дома, построенного в форме буквы «Г», Лизы нет. Хлопнули две двери. Я услышал голос Лизы и какого-то мужчины. Слишком поздно для побега. Нужно было решительно выйти из спальни и дать о себе знать. Но я этого не сделал. Вуайерист.

— По-моему, концовка была довольно неудачной, но фильм мне понравился, — произнесла Лиза с такой мягкостью в голосе, которой я уже давно не слышал.

— Да, а тот эпизод в лодке был чертовски сексуальный.

Голос был сильный, глубокий и принадлежал человеку не особенно образованному, но уверенному в себе.

Лиза рассмеялась.

— Да. Только не сегодня, Джордж.

— Почему?

— Дети спят. И Кармен тоже. Правило номер один, помни. Здесь мы этим не занимаемся.

— Правила придумывают, чтобы их нарушать. Прямо здесь. В гостиной. На полу. В одежде.

— Джордж, нет.

В ее голосе явно звучало возбуждение.

— Перестань, — сказала она, уступая.

Послышалась возня, и Пол представил, как два тела опустились на пол.

— Перестань, — несколько минут спустя последний раз сказала она, а потом: — Сильнее. Сильнее, Джордж. Так, так! Сильнее. Нет… Да!

Позже я, словно вор в ночи, выскользнул из дома.

Следующим утром я проверил номер машины любовника своей жены в компьютерной базе данных транспортных средств в Таллахасси. Машина принадлежала некоему Хорхе Куэвасу, жившему в отдаленном захолустном, заросшем осокой районе западных провинций, где водились окуни и аллигаторы во времена моего детства в Майами. Сделав полицейский запрос в телефонную компанию, я узнал не внесенный в справочник номер. На автоответчике был записан голос, который я слышал прошлой ночью, он поздоровался сначала по-английски, затем по-испански. Я не оставил сообщения после сигнала. «Сильнее, сильнее», — просила она.

Дважды пролистав городской телефонный справочник, я нашел рабочий адрес Куэваса: контора, продающая подержанные машины, с кучкой подозрительных виртуозов-мошенников, которых следует остерегаться покупателям. Латиноамериканка по-английски сообщила, что сеньор Куэвас на встрече. Я не стал оставлять ему сообщение. В самый разгар утра, листая бумаги и отбиваясь от запроса отдела по охране VIP-персон дать им на время кого-нибудь из моих детективов, я набрал имя Куэваса на компьютере отдела.

В строке «причина запроса» я напечатал: «подозрение в изнасиловании». Имя Хорхе Куэваса в базе не значилось. Простой продавец подержанных машин? О, Лиза. На всякий случай я проверил Куэваса по базе ФБР, на этот раз назвав его контрабандистом наркотиков. Ничего.

Около полудня я решил устроить себе встречу с энергичной южанкой, шикарной блондинкой по имени Мишель, которая пришла в управление полиции со степенью магистра в дипломе и энтузиазмом в горящих глазах. Если быть откровенным, то она уже несколько месяцев была влюблена в меня и по-детски наивно с нетерпением ждала того дня, когда станет детективом высшей лиги. Итак, я пригласил Мишель на ленч — крабы и белое вино, — а потом просто переспал с ней в гостиничном номере на Майами Бич. Ошеломленные и удовлетворенные, мы вернулись в управление порознь, оба понимая, что приступ полуденной страсти являлся первоначальным карьерным взносом.