Книга Ларец Зла - Мартин Лэнгфилд

Роберт искренне сочувствовал Лоуренсу, но не собирался решать за свой счет проблемы его и его пиарщика. Вздохнув, он ответил в трубку:

— Если все это правда, что вы говорите… Я советую вашей компании выпустить официальное заявление для прессы, в котором сообщить, что ваш шеф допустил ошибку, оговорился. Еще раз повторяю — я готов связать вас с моим репортером, он запишет все с ваших слов буквально и мы опубликуем это. Но, вы сами понимаете, не в качестве опровержения. Потому что опровергать тут нечего.

Пиарщик на том конце провода простонал. А Роберт тем временем продолжил:

— Мне очень жаль, что все так получилось. Но вы сами виноваты: так долго прятались от контактов с прессой, что мистер Хенкот даже разучился с ней общаться. Это не дело для публичной компании, каковой вы являетесь.

— Вы правы, но…

— Я соединю вас сейчас со своим репортером.

Они опубликовали на следующее утро официальное заявление для прессы, сделанное этим пиарщиком от имени компании, в котором говорилось, что мистера Хенкота не так поняли и что на самом деле он хотел сказать совсем другое. Котировки акций чуть поправились, но полностью покрыть понесенный ущерб уже не удалось. Комментировать ситуацию и Джи-би-эн и «Хенкот инкорпорейтед» отказались.

Вечером того же дня Роберт пытался связаться по телефону с Хорасом, чтобы рассказать ему о своем видении случившегося, но ему никто не ответил, и даже автоответчик был отключен.

— Боже…

Мысли Роберта метались, он никак не мог до конца постичь смысл того, что ему только что сказал Джон.

— Он застрелился. Он мертв. Его больше нет с нами. Теперь ты понял, что произошло? Всю ночь он пил горькую в одной гостинице на Таймс-сквер. И между прочим, оставил посмертную записку, в которой велел своим адвокатам спустить на Джи-би-эн всех собак. В записке упоминалось и твое имя, Роберт, дорогой… Адвокаты уверяют, что Лоуренс пытался связаться с тобой ночью, чтобы уладить возникшие между вами проблемы.

Так вот кто это звонил… Господи, бедный Хорас…

— Высшее начальство уже в курсе происшедшего, Роберт. И наши боссы пребывают сейчас в раздраженном недоумении. Вот такие пироги, дружище… — продолжал Джон.

Откуда? Откуда Лоуренс узнал номер его домашнего телефона? Хорас ему сказал?

— Ты меня слышишь, Роберт?

— Слышу. Да, он звонил мне ночью. Назвал меня глупцом, идиотом и сказал, что мне пришла пора сдохнуть. Вот таким образом, Джон, он пытался уладить возникшие между нами проблемы. И, судя по тем звукам, которые до меня доносились, пока я выслушивал его оскорбления, он проводил свое время в гостинице довольно весело.

— Что ты ему сказал в итоге?

— Я послал его ко всем чертям. Я не знал, что это Лоуренс. Честно говоря, думал, что мне по ошибке позвонил какой-то пьяница. Боже, какой бред…

— Не психуй. Разумеется, мы, в свою очередь, натравим на них своих адвокатов. Никто не утверждает, что это ты его убил.

— Джон!

— Конечно, ситуация неприятная, что тут скажешь… Ты его просто послал? Может быть, еще что-то говорил?

— Нет.

— Роберт, строго между нами… Есть люди, которые будут счастливы повернуть всю эту историю против тебя. Я-то, конечно, на твоей стороне, но ты держи ухо востро. Времена настали трудные…

— Джон, чего ты ждешь от меня? Увольнения? Чтобы я положил на твой стол жетон и табельное оружие?

— Не говори ерунду.

— Он был пьян в стельку, я тебе клянусь!

Роберту пришлось давать объяснения адвокатам Джи-би-эн — это называлось предварительными консультациями. Ситуация была для него на редкость унизительной. Действительно, угораздило же его вляпаться в такую историю… Он был рассержен, обижен и напуган, хотя и старался не подавать вида. В какой-то момент Роберт вновь попытался вызвонить Хораса, но опять безуспешно. Не подошла к трубке и Кэтрин, хотя он, честно говоря, и не знал, что ей сказать, потому и не оставил сообщения на автоответчике. С кем ему повезло, так это со Скоттом из юридического департамента, свойским парнем, с которым он съел не один пуд соли на всевозможных исках, которые недовольные интервьюируемые то и дело вешали на него. Роберт по дружбе попросил сейчас Скотта держать руку на пульсе и, чуть что, сигнализировать ему.

А ближе к обеду Джон позвонил снова.

— Слушай, развейся. Отправляйся домой, — предложил он с ходу.

— Что?

— Ты уходишь в оплачиваемый отпуск до конца недели. Мы все тут в шоке от этих событий, но понимаем, что ты пострадал больше всех. Тебе надо отдохнуть.

— Я не нуждаюсь в отдыхе, Джон, — раздраженно бросил в трубку Роберт. — Это возмутительно!

— Вполне допускаю, что тебе кажется, будто ты не нуждаешься в отпуске, дружище. Но это не важно. Важно то, что компании кажется обратное. К тому же надо провести… э-э… небольшое внутреннее расследование.

Он произнес это таким тоном, словно предлагал пройти Роберту принудительную колоноскопию.[9]

— Я никуда отсюда не уйду!

— Ты уйдешь.

А в следующее мгновение Роберт увидел, что за стеклянной перегородкой, отделявшей его кабинет от корреспондентского зала, возникли два лба из службы безопасности — Джерри и Дейв.

— Джон, прошу тебя, не делай этого.

— Счастливо отоспаться, Роберт. До понедельника.

Роберт лишился дара речи и молча проследовал в сопровождении бравых отставников Нью-Йоркского департамента полиции до лифта. Самым обидным было то, что по дороге он поймал на себе несколько сочувственных взглядов коллег. Это было унизительнее всего…

На негнущихся ногах он миновал роскошный вестибюль и вышел на Лексингтон-авеню. Дождь к тому времени давно кончился. Роберт сразу же повернул направо, прошагал мимо парадного крыльца отеля «Уолдорф-Астория» и вновь повернул направо — на Сорок девятую улицу, которая вела в сторону Парк-авеню. Проходя мимо бронзовых дверей лифта, которым спускались на платформу частной железной дороги, принадлежавшей отелю, он вспомнил, что всегда хотел побывать там, спуститься хоть разок. Впрочем, вспомнил и тут же забыл об этом. Сердце его душили гнев и страх. Он и сам не понял, как оказался у крыльца церкви Святого Варфоломея.

Смотрелась она в центре современного Манхэттена экзотично и довольно нелепо, несмотря на свой величественный византийский фасад. Церковь походила на древнюю черепаху, которую каким-то дурным прибоем занесло в современный аквапарк и она не в силах сдвинуться с места от полученного шока.

Роберт вошел внутрь и задержался в холле около церковной лавки, чтобы глаза привыкли к царившему в храме полумраку. Его окружала богатейшая роспись на стенах, запечатлевшая в золотых красках различные эпизоды Нового Завета.