Книга Мерзкая плоть - Ивлин Во

Теперь вам ясно, какого рода вечер был этот вечер у Арчи Шверта.

Мисс Маус (в чрезвычайно смелом туалете от Шерюи) сидела на стуле у стены и смотрела во все глаза. Нет, никогда ей не привыкнуть к таким волнующим переживаниям! Она привела с собой подругу, некую мисс Браун, потому что гораздо интереснее, если есть с кем поговорить. Просто дух захватывает, когда на твоих глазах никчемные деньги, скопленные отцом, как по волшебству превращаются в такой блеск, и шум, и столько молодых скучающих лиц. Арчи Шверт, пробегая мимо с бутылкой шампанского, приостановился, сказал: – Мэри, как себя чувствуете, деточка, веселитесь? – и побежал дальше.

– Это Арчи Шверт, – сказала мисс Маус своей подружке. – Удивительно интересный человек.

– Да? – отозвалась мисс Браун, которой очень хотелось выпить, только она стеснялась это сказать. – Какая ты счастливица, Мэри, знаешь столько занятных людей. А у меня совсем нет знакомых.

– И приглашения так интересно составлены, правда? Это Джонни Хуп сочинил.

– Да, наверно. Но знаешь, какой ужас, я ведь все эти имена в первый раз слышу[3].

– Ну что ты, милая, не может быть, – сказала мисс Маус и где-то очень глубоко, в неизведанных уголках своей души, ощутила легкий, непривычный трепет превосходства. Сама она несколько дней назад подробно изучила это приглашение у отца в библиотеке и теперь знала все про всех.

В этом новом для нее состоянии душевного подъема она уже готова была пожалеть, что не приехала в маскарадном костюме. Вечер назывался дикарским – Джонни написал в приглашении, что все должны нарядиться дикарями. Многие так и сделали. Сам Джонни, в маске и черных перчатках, изображал магараджу Поккапорского, к некоторой досаде самого магараджи, который тоже оказался в числе гостей. Подлинная аристократия – младшие отпрыски тех двух-трех фамилий пивоваров, что правят Лондоном, – не снизошла до переодевания. Они приехали с какого то бала и держались кучкой, явно забавляясь, но сами совсем не забавные. Сердце у мисс Маус билось, как птичка в клетке. Ее так и подмывало сбросить свой ослепительный туалет и, оголившись до пояса, станцевать танец вакханки. Когда-нибудь, думала мисс Маус, она еще их всех удивит.

Был там один известный актер, который шутил. (Правда, те, кто смеялся, смеялись не тому, что он говорил, а тому, как это говорилось.) «Я приехал на этот вечер диким вдовцом», – заявил он. Вот такие он отпускал шутки, но, разумеется, лицо у него при этом было очень смешное.

Мисс Рансибл переоделась в гавайский костюм и была душой общества.

Были там, в другой комнате, два человека с запасом взрывчатого вещества – они делали снимки. Их вспышки и взрывы порядком нервировали гостей, создавая несколько напряженную атмосферу, потому что все строили пренебрежительные мины и говорили, какая тоска эти газеты и угораздило же Арчи пустить сюда фотографов, но на самом деле большинству ужасно хотелось сфотографироваться, а остальные дрожали от неподдельного страха – вдруг их снимут без их ведома, и тогда их мамы узнают, где они были, когда сказали, что едут потанцевать к Бистерам, и опять будет сцена, а это так утомительно, не говоря уже о прочем.

Были там и Адам с Ниной, они немного расчувствовались.

– А знаешь, – сказала она, выдирая у него клок волос, – я почему-то была уверена, что ты шатен.

Арчи Шверт, пробегавший мимо с бутылкой шампанского, остановился и сказал: – Разве можно быть такой садисткой, Нина?

– Катись отсюда, баранья твоя голова, – сказал Адам, изображая простолюдина. И добавил уже более нежно: – И теперь ты разочарована?

– Да нет, просто немножко чудно, решила выйти замуж за шатена, а он, оказывается, блондин.

– Но ведь помолвка наша все равно расстроилась… или нет?

– Я еще не уверена. У тебя хоть сколько-нибудь денег есть?

– Нет, дорогая, ни гроша. Даже за обед сегодня пришлось платить бедной Агате. А что я буду делать, когда Лотти Крамп подаст мне счет, одному богу ведомо.

– В конце концов… Адам, пожалуйста, не спи… есть еще папа. По-моему, он гораздо богаче, чем кажется. Он мог бы ссудить нас деньгами на то время, пока ты ничего не получаешь за свои книги.

– А ведь если я буду писать по книге в месяц, то через год развяжусь с этим договором… Как-то я об этом раньше не подумал… Это ведь вполне можно сделать… или нет?

– Конечно, можно, милый. Знаешь что? Давай-ка мы завтра съездим к папе. Хочешь?

– Это было бы просто божественно.

– Адам, не спи…

– Прости, милая. Я хотел сказать, что это было бы просто божественно.

И он уснул, положив голову к ней на колени.

– Красота, да и только, – сказал Арчи Шверт, проходя мимо с бутылкой шампанского.

– Адам, проснись, – сказала Нина, выдирая у него еще немного волос. – Нам пора уезжать.

– Было бы божественно… Ой, неужели я заснул?

– Да, ты проспал часа три. А я тобой любовалась.

– И ты все время сидела… Честное слово, Нина, ты что-то расчувствовалась… Куда мы отправимся?

Гости уже почти все разъехались. Оставалось человек десять – то твердое ядрышко веселья, которое ничем не расколоть. Было около трех часов ночи.

– Поехали к Лотти Крамп, там выпьем, – сказал Адам. И они, погрузившись в два такси, покатили через Баркли-сквер – дождь, казалось, смыл с этой площади всю косметику – на Дувр-стрит. Но в «Шепарде» ночной швейцар сказал им, что миссис Крамп только что легла. Кажется, у судьи Скимпа еще не спят, может, они желают присоединиться? Они поднялись в номер судьи Скимпа, но оказалось, что там произошло несчастье с люстрой, на которой пыталась покачаться одна из девиц. Сейчас ей промывали рассеченный лоб шампанским; двое гостей крепко спали.

Так что Адам и его компания опять вышли под дождь.

– Конечно, на худой конец есть еще «Ритц», – сказал Арчи. – Там у ночного швейцара всегда можно чем-нибудь разжиться. – Но сказал он это таким голосом, что все остальные сразу сказали: нет, не стоит, «Ритц» среди ночи – это невыносимая скука.