Книга Ожерелье Монтесумы - Жюльетта Бенцони

— Вы считаете нас до такой степени опасными? Комиссар улыбнулся краешком губ.

— Лично вас нет. Но вы обладаете странной способностью оказываться в центре мрачных, запутанных и, я бы даже сказал, катастрофических историй.

— Что до катастрофы, то на сей раз она стала делом рук Вобрена. Этот брак! Как можно соединять столь непохожих людей! Ладно, сейчас не время придираться к мелочам. Так как вы в курсе событий, то нет ли у вас новостей, комиссар?

Ланглуа не успел ответить. Раздался короткий пук в дверь, она тут же распахнулась, и в кабинет порвался молодой человек лет двадцати пяти с криком:

— Все подтвердилось! Это действительно похищение! Оно состоялось на улице Пуатье и…

Заметив посторонних в кабинете комиссара, он осекся.

— О! Простите, я не знал…

— Вы не могли знать. Господа, позвольте вам представить инспектора Лекока. Этим утром он был и базилике Святой Клотильды. Лекок, это князь Морозини и господин Видаль-Пеликорн. Вы, конечно же, видели их сегодня в церкви. А теперь рассказывайте!

— Все произошло так же, как с генералом Кутеповым[25]в прошлом году. С одной только разницей, что это противоположный случай.

— То есть? Вы не могли бы выражаться яснее? — Ланглуа вздохнул. Инспектор Лекок еще не потерял юношескую способность краснеть, но не смутился.

— Это для того, чтобы усилить впечатление, месье! Генерал Кутепов шел пешком, и рядом с ним остановилась машина, которая его и увезла. А господин Вобрен ехал в автомобиле. Трое мужчин, разговаривавших на тротуаре, перегородили ему дорогу и ударом нейтрализовали водителя. Один из мужчин сел за руль, пока двое других усмиряли жертву…

— Ну и жаргон! — проворчал Адальбер и получил в ответ суровый взгляд молодого полицейского.

— Когда человека похищают, едва ли похитители собираются отвезти его на праздник! — Он повернулся к своему начальнику: — Консьерж из дома № 5 подметал тротуар возле своего парадного. Он смог записать марку машины, но о ее номере не подумал!

— Это не имеет значения, потому что машину брали напрокат. Достаточно позвонить в гараж, и мы все узнаем. Но скорее всего автомобиль где-то бросили. Передайте, чтобы предупредили патрульных во всех комиссариатах Парижа и пригородов! Лекок вышел с таким явным разочарованием, что рассмешил Ланглуа:

— Из него выйдет отличный полицейский, но пока его приходится держать в узде. Итак, вернемся к нашей проблеме. Что вы можете мне рассказать?

— Немногое, если не считать того, что новобрачная и ее родственники, едва выйдя из церкви, переехали в дом Вобрена.

— Как? Так сразу?

— Они даже не перевели дух. Пока красавчик кузен Мигель галопом мчался в «Ритц», чтобы оплатить счета и забрать багаж, остальные члены семьи завтракали в весьма комфортных условиях, — язвительно заметил Альдо.

— Возможно, они имеют на это право, хотя, с точки зрения манер, это возмутительно!

— Согласен, но это, вероятно, и к лучшему. Если бы не они, вы бы наверняка уже прочесали особняк от подвала до крыши. Я вас слишком хорошо знаю, чтобы так говорить.

— Вы правы, мы бы так и поступили. К несчастью, нам слишком быстро дали понять, что мы нежеланные гости. Согласитесь, весьма странное поведение… Если только эти люди сами не замешаны в похищении Вобрена!

Эта мысль пришла в голову Морозини совершенно неожиданно, и она показалась ему настолько нелепой, что он даже собрался извиниться. Но Адальбер не дал ему заговорить:

— Это бы объяснило очень многое. Возможно, ты прав…

— Минутку, господа! — Ланглуа попытался их успокоить. — Как бы там ни было, никто не сможет отказаться отвечать на вопросы уголовной полиции. Кому это знать, как не вам? Вы подали жалобу. Но следствие уже начато, и теперь игру ведем мы -я и мои люди. Я немедленно отправлюсь в особняк Вобрена с поручением произвести следственные действия. Сегодня вечером я буду у маркизы де Соммьер… Да, кстати, чуть не забыл: вы знаете нотариуса господина Вобрена?

— Это мэтр Пьер Бо. Его контора находится на бульваре Латур-Мобур. Только я не помню номер дома. Кажется, седьмой.

— Вы с ним лично не знакомы?

— Нет… Позвольте спросить, зачем вы хотите его видеть? Жиль же еще не…

Альдо не договорил, не решаясь произнести роковое слово. Оно не давалось ему по той же причине, по которой Адальбера вывело из себя слово «жертва».

— Успокойтесь, князь! Я лишь хочу узнать, не менял ли ваш друг что-либо в завещании, скажем, за последние полгода.

Через некоторое время Альдо с огромным облегчением вошел в дом на улице Альфреда де Виньи и окунулся в его особую атмосферу, которую создали и умело поддерживали тетушка Амели, Мари-Анжелин и их старые слуги. Всем управляли Сиприен, великолепный дворецкий, и несравненная Евлалия, кухарка, женщина обидчивая и даже желчная. Секундное опоздание при дегустации ее суфле выводило Евлалию из себя. Это был настоящий домашний очаг, как и венецианский дворец Альдо, при необходимости служивший временным генеральным штабом благодаря бесчисленным связям маркизы и талантам мадемуазель дю План-Крепен, сколь многочисленным, столь и изменчивым. Она действительно была потомком крестоносцев и поклонницей творений сэра Артура Конан Дойла и его неповторимого героя — Шерлока Холмса. Видаль-Пеликорн жил на улице Жоффруа, на противоположной стороне парка Монсо, и часто по-соседски заходил к маркизе де Соммьер.

Хозяйка дома и ее компаньонка — как всегда во второй половине дня — сидели в зимнем саду среди цветущих растений. Их окружали большие витражи, изображающие процесс сбора чая, тростниковые рощи и нескольких гейш, чьи прически напоминали большие клубки шерсти с воткнутыми в них разноцветными вязальными спицами. Старая дама занимала некое подобие трона из ротанга, чья высокая спинка в форме веера окружала ее фигуру очаровательным белым ореолом. Именно в зимнем саду маркиза диктовала письма и принимала близких знакомых. После пяти часов вечера она приказывала подать ей один или два бокала шампанского, заменяя им «файв-о-клок» или пятичасовой чай, который ввели в моду англичане. Мадам де Соммьер называла его «отвратительным отваром».

Тетушка Амели находилась в некоторой задумчивости, когда к ней присоединились Альдо и Адальбер. Сидевшая за маленьким столиком Мари-Анжелин раскладывала пасьянс. Дамы одновременно подняли головы.

— Ну что? — хором спросили они.

— Это именно похищение! — удрученно вздохнул Морозини, опускаясь в кресло. — Консьерж с улицы Пуатье видел, как какие-то мужчины остановили машину Жиля, угрожая оружием сели в нее и уехали, предварительно обезвредив водителя и беднягу Вобрена.

— Господь всемогущий! — воскликнула Мари-Анжелин, бросая карты. Это похоже на дело Кутепова и дело Миллера![26]

— Вам следовало бы встретиться с инспектором Лекоком, правой рукой комиссара Ланглуа, — пробурчал Альдо. — Ему в голову пришло это же сравнение, — добавил он, отказываясь от предложенного ему бокала шампанского. — Я бы лучше выпил крепкого кофе или горячего шоколада: я просто заледенел!