Книга Праведник поневоле - Мэдлин Хантер

Вид у Бьянки был просто недопустимый… и чертовски соблазнительный.

Верджил отошел в сторону и щелкнул хлыстом по ноге. Едва ощутимая боль отвлекла его от внезапно возникшего сумасшедшего желания… Однако об этом и подумать нельзя, не то, что говорить вслух.

– Джорджу понадобится время, чтобы подготовить лошадей. Ступайте пока к себе и переоденьтесь.

В знак повиновения Бьянка прикрыла глаза. Слава Богу! Верджил боялся, что она воспротивится, – и что тогда делать? Он никогда не встречал открытого неповиновения со стороны подчиненных ему людей, тем более со стороны женщин. На его счастье, Бьянка не стала спорить и, круто развернувшись, зашагала к дому.

Верджил зашел в конюшню.

– Часто ли мисс Кенвуд выезжает верхом одна? – задал он вопрос Джорджу.

Конюх пожал плечами:

– Только последние несколько дней, милорд. На прошлой неделе я услышал тут какой-то шум и увидел, что она седлает кобылу. Ну, я и помог ей.

– А ее одежда?

– Так она одета в первый раз. Но ведь и раньше она ездила верхом по-мужски. Славная девушка, только ведет себя по здешним меркам чересчур уж свободно: разговаривает с вами так, будто знакома сто лет. Они, американцы, совсем другие. – Конюх неловко усмехнулся.

– Да, они другие. Только не делай из ее фамильярности какие-то ошибочные выводы.

Джордж усиленно замотал головой, давая тем самым понять, как несправедливы подобные предположения.

Верджил взял кобылу под уздцы и вывел ее во двор. Затем Джордж подвел Верджилу мерина, и тут из дома появилась мисс Кенвуд. На ней была строгая, почти без украшений, фиолетовая амазонка, на скромно уложенных волосах сидела аккуратная с высокой тульей шляпка, надвинутая на брови.

– Куда вы собрались ехать? – спросила Бьянка, когда они уселись на лошадей.

– Вот думаю. – Верджил направил мерина в парк. Бьянка хмуро смотрела на свои ноги и все ерзала в седле, тщетно стараясь устроиться поудобнее.

– Вам это непривычно?

– Я жила в цивилизованном мире. В Балтиморе женщины могут участвовать в опасных предприятиях наравне с мужчинами.

– Вы там ездили по-мужски?

– Да. – Бьянка с вызовом посмотрела на Верджила. – Бабушка Эдит запрещала мне ездить в женском седле – она знала многих женщин, которые пострадали, упав с такого седла при быстрой езде.

– И как же реагировали окружающие, когда вы ехали через весь город в бриджах и сапогах, сидя в мужском седле?

– Не будь я внучатой племянницей Эдит, быть может, кто-то и возмутился бы, но бабушку у нас все уважают: в молодости она воевала, за независимость и была лично знакома со всеми выдающимися людьми Америки. Если женщине оказывают честь своими визитами президенты, ни у кого не возникнет желания критиковать ее.

– Судя по вашим рассказам, ваша бабушка очень интересная женщина. Жаль, что она не приехала с вами.

– Если бы она была помоложе, обязательно бы поехала и сейчас уже читала бы Джорджу лекцию о всеобщем равенстве, которое дает ему полное право не пресмыкаться перед вами.

– Вряд ли Англии нужны заезжие радикалы – у нас произрастает много своих. А Джордж, кстати, передо мной вовсе не пресмыкается – просто он знает, что фамильярность мужчины в отношениях с молодой дамой, тем более наедине, в столь ранний час, может вызывать подозрения.

– Понимаю. Однако ведь сейчас я тоже наедине с мужчиной, не так ли? Разве это не вызывает подозрений?

Вопрос застал Верджила врасплох. Насмешливая улыбка Бьянки указывала на то, что мисс Кенвуд вовсе не наивная школьница, не сведущая в том, что может произойти между мужчиной и женщиной, когда они надолго остаются наедине.

– Я ваш опекун – это все равно что родитель.

Бьянка разразилась звонким мелодичным смехом.

– Вот уж не дай Бог, мистер Дюклерк, – у такого отца, как вы, я выросла бы прескучной занудой.

– Вы хотите сказать, что у скучных отцов бывают скучные дочери? – И это она, обуза на мою шею, намекает на то, что я скучный мужчина! Нехотя Верджил признался себе, что желание доказать Бьянке обратное преследовало его с того самого момента, как он увидел ее на конюшне.

– Нет, сэр. Я имею в виду, что у чересчур педантичных отцов бывают очень ограниченные дочери.

– Ваше менее традиционное воспитание вас ограниченной, я полагаю, не сделало.

Бьянка повернулась и, устремив на Верджила огромные голубые глаза, долго и пристально смотрела на него, словно видела насквозь и могла прочесть в его душе плохо скрытые непристойные мысли, которые обнаружил его импульсивный, грубый вопрос. Этот проницательный, открытый взгляд так ошеломил виконта, что Бьянка, заметив его состояние, была почти готова успокаивать его.

– Я не ограниченная, потому что у меня за плечами есть кое-какой жизненный опыт, мистер Дюклерк. Когда умер отец, матери пришлось содержать нас обеих, и она вернулась на сцену, чтобы петь. Мне тогда было одиннадцать. Последующие шесть лет прошли для нас в переездах.

Жизненный опыт. Когда умерла мать, Бьянке шел семнадцатый год. Хорошенькая девочка всюду следовала за матерью, профессия которой, безусловно, обязывала ее нравиться мужчинам.

– Я на месте вашей матери предпочел бы оставить вас с теткой, а не возить с собой по городам и весям.

– Да, вы бы решили именно так. – Этой фразой Бьянка намекала на его предсказуемость абсолютно во всем. – Я бы и сама на это не согласилась, тем более сразу после смерти отца, но матери требовался кто-то, кто бы мог о ней заботиться. Она была не очень-то практичной женщиной. Все хлопоты, связанные с переездами, лежали на мне.

– Весьма странная роль для ребенка.

– Ребенку пришлось стать взрослым. К тому же все это не планировалось заранее, а сложилось само собой: я взяла дела в свои руки, когда оказалось, что мать с ними не справляется.

Не ребенок, а взрослый.

– Должно быть, последующая жизнь с теткой показалась вам очень скучной…

– Я была к этому готова. Смерть матери лишила меня жизненных сил, и мне потребовалось время, чтобы все как следует обдумать. Я пришла в себя, только когда бабушка Эдит наняла для меня преподавателя музыки.

Верджил попытался представить рано повзрослевшую девушку и ее взбалмошную мать: бесконечные выступления в церквах и концертных залах провинциальных городишек с шумливой, неотесанной публикой и маленькая белокурая девушка, которая сговаривается насчет транспорта и ведет денежные дела. Очевидно, это и в самом деле воспитывает характер.

И все-таки такое детство – явление ненормальное. Ни беззаботных игр, ни друзей – вся надежда только на себя. Верджилу стало немного жаль Бьянку, а ее жизнестойкость вызвала невольное уважение, хотя это чувство и могло в дальнейшем осложнить ему жизнь.