Книга Как очаровать распутника - Вики Дрейлинг

У Уилла вытянулось лицо.

— Отлично. Так и вижу страницу скандальной газетенки: «Дьявол идет в церковь».

Плечи Хока затряслись от смеха.

— Это для того, чтобы успокоить мать и сестер. Сходи с ними на бал-другой. Обедай с семьей чуть чаще. Своди мать в театр. Ты сделаешь ее счастливой.

Что бы ни говорил Хок, Уилл знал — ничего не изменится.

Хок поднялся, обошел письменный стол и встал перед братом.

— Знаю, это не то, чего ты хотел, но время пролетит быстро.

У него не было выбора, но брат все же попытался пойти на компромисс. И Уилл понимал — ему сделали очень щедрое предложение.

— Благодарю, что предложил мне должность, особенно если учесть, что у меня нет никакого опыта.

— Ты быстро научишься.

Уилл не сомневался в своих способностях. У него была цепкая память. Он всегда схватывал все быстрее, чем его сверстники. Но глупая работа с конторскими книгами наводила на него тоску. Что еще важнее, он знал, что семья примется совать нос в его дела — так, как они сделали это сегодня. Они хотели убедить его осесть в Англии и завести семью. А у него не было намерения жениться и навсегда привязать себя к назойливым родственникам.

— Ты разочарован, однако я всерьез считаю, что опыт работы пойдет тебе на пользу, — заметил Хок.

Уилл чувствовал себя так, словно его загнали в ловушку. Однако видя искреннюю заботу на лице брата, он захотел его приободрить.

— Я уверен, что ты прав.

— Время пройдет быстро. Сам увидишь. Мне нужно съездить в Девоншир, чтобы встретиться с деловым партнером. Через две недели я вернусь, и тогда обсудим твои обязанности более подробно.

Кивнув, Уилл направился к двери. Он был решительно настроен ускользнуть из ловушки, которую устроила ему семья.

Олбани, позже тем же вечером, квартира Гарри Фордэма

Уилл налил себе бренди, отставил графин и осушил стакан одним глотком. Налил еще и плюхнулся в видавшее виды кресло. Он собирался напиться вдребезги.

— Как это грубо со стороны твоего брата, Дарсетт.

Гарри Фордэм покачнулся и едва не упал, пытаясь поворошить угли в камине. Кочерга звонко ударилась о мраморный пол.

Эндрю Каррингтон, граф Беллингем, подобрал кочергу и поставил в угол, потом поправил ширму.

— Держись на ногах, приятель.

Фордэм добрался до ободранного зеленого дивана, который когда-то отдала ему мать, и растянулся на нем во весь рост. Волнистая светлая прядь упала ему на лоб.

— Почему комната вертится?

— Потому что тебя засунули в банку, поперчили и посолили, — ответил Белл.

— Просто мне так жалко Дарсетта, — пробормотал он. — Вот невезуха — быть младшим сыном! Уж мне ли не знать.

Фыркнув, Уилл выпил бренди.

— До сегодняшнего дня мне казалось, что быть младшим довольно удобно: ни обязательств, ни жены, ни отпрысков.

— И никаких денег, — промямлил Фордэм. Пустой стакан грозил выпасть из его руки. — Мне нужно еще выпить.

Белл усмехнулся.

— Мы трое — как паруса на ветру.

— Готовые к отплытию.

Стакан Фордэма покатился по ковру. Через минуту он уже посапывал во сне.

Белл поднял графин и подмигнул Уиллу.

— Еще по одной?

Со стаканом в руке Уилл направился в другой угол комнаты.

Белл наполнил стакан доверху.

— Не такого исхода ты ждал. Однако брат дал тебе возможность заработать собственные деньги.

Осушив стакан, Уилл с силой опустил его на стол.

— Да, но это означает жизнь с моей докучливой семьей. Все пытаются уговорить меня остепениться. Никакого права на личную жизнь. Что бы я ни делал — им ничего не нравится, поскольку я отказываюсь быть таким, как все. Чуть что не так, они созывают семейное собрание. Черт, сегодня одна из сестер предложила подыскать мне невесту!

В глазах Белла вспыхнул и погас огонек. Он быстро отвернулся.

— Извини. Я сказал не подумав, — смутился Уилл.

— Ничего. — Белл снова взглянул на Уилла. — Прошло четыре года. Жизнь продолжается.

Уилл плеснул еще бренди, вспомнив то затравленное выражение в глазах Белла, после того как он потерял всю семью — мать, отца и младшего брата, которых унесла скоротечная чахотка. В ночь после похорон Уилл отвез его на квартиру к Фордэму. Они накачали его бренди в надежде, что Белл забудется сном. Никто из них не проронил ни слова. Ближе к утру Белл внезапно проснулся и начал рыдать. Это было страшное зрелище. Уилл возблагодарил Бога, когда они втроем наконец отправились в запланированное путешествие по Европе.

Год спустя, после того как семья призвала Фордэма домой, Белл признался, что подумывал пустить себе пулю в лоб. Признание Белла до сих пор стояло у Уильяма в ушах.

Тем временем Белл задумчиво рассматривал приятеля.

— Сделай одолжение — не думай об этом.

— Хорошо.

Он выпил бренди, чтобы скрыть свои мысли. Как правило, люди считали Белла человеком холодным. Уилл видел его другими глазами, поскольку знал еще до трагедии. Раньше его друг был сорвиголовой и всегда в радужном расположении духа. Заграничные приключения его немного приободрили, однако прежним он не стал. Как будто кто-то навсегда задул веселый огонек в его душе.

Белл поднял стакан.

— Тост за твое новое назначение.

— Я там умру со скуки.

— Тебе все быстро надоедает. — Он ткнул кулаком Уилла в плечо. — Знаешь, в чем твоя главная беда?

— Кстати, отлично знаю. У меня уже неделю не было женщины.

Белл покачал головой.

— Тебе все доставалось слишком уж легко — в том числе и женщины.

— Как будто ты не пользуешься расположением доступных женщин!

— Туше! Однако я продолжу. Тебе никогда раньше не приходилось сражаться, чтобы добиться желаемого.

Уилл пожал плечами.

— Я просто решаю, что хочу то или иное, и добиваюсь желаемого.

— И вот впервые в жизни ты столкнулся с препятствием.

Уилл рассмеялся.

— Брось! Во время наших странствий мы сталкивались с кучей препятствий. Ты же не забыл, как в Париже мы уложили в постель сестер-двойняшек и тут появился их брат? Боже, я совсем не был уверен, что он согласится взять деньги в качестве компенсации!

— Этот случай как раз является прекрасным примером того, как ты умеешь обаять людей, чтобы добиться своего, — возразил Белл. — Ты заставил его почувствовать себя так, будто он твой старый друг и ровня тебе. Ночь еще не подошла к концу, а ты очаровал его настолько, что бедняга совсем забыл — мы обесчестили его сестер.