Книга Заговор Грааля - Линн Шоулз

— Ему нравится работать с религиозными мифами и легендами. Он может цитировать Писание — самые интересные в этом смысле места.

— Я заметила это, когда смотрела записи. — Она откашлялась и отбросила волосы назад. — Вы не знаете, у него были братья или сестры? Может, близнецы?

Чем дальше, тем чуднее, подумал Джон.

— По-моему, Арчер был единственным ребенком. Никогда не слышал, чтобы он упоминал о братьях или сестрах — вообще говоря, не припомню, чтобы он рассказывал о своей семье или детстве. — Коттен подняла брови. — Он ведь страстно любит свою работу. Его увлеченность… достойна всяческих похвал, — произнес Джон.

— Увлеченность — вы это так сказали, словно пытаетесь найти в нем что-то хорошее.

— Я думаю, что своим пылом он в конце концов подорвал доверие к себе.

— Как? Мне казалось, это хорошее качество. Джон отпил еще кофе:

— У вас сюжет именно об Арчере?

— Нет, но я подумала, что он интересный человек, и, возможно, могла бы начать с некоторых его изысканий и открытий.

— Понимаю. И вы правы. Может показаться, что его рвение заслуживает восхищения.

— Но?

— Это печально, ведь он выдающаяся личность. Я учился у Арчера и несколько раз работал с ним на раскопках.

— Выдающийся, но эксцентричный?

— Настолько, что можно назвать его одержимым. Когда Арчер обнаружил эту древнюю табличку в Иерусалиме, на раскопках могилы крестоносца, он поверил, что она приведет его к Святому Граалю. Но он никому не давал на нее взглянуть, даже не разрешал установить подлинность. Думаю, он настолько привык к насмешкам, что теперь панически боится, как бы кто-то не украл его находку и не выдал за свою, оставив его ни с чем после стольких лет работы. Боится, что его поднимут на смех. Людям сложно воспринимать его всерьез. Он утверждает, что расшифровал надпись на табличке и выяснил, где находится Грааль, но кто знает? Большинство решило, что он перегибает палку, что табличка, скорее всего, не имеет особой ценности, это просто артефакт.

— Вы же не думаете, что он в самом деле отправился на поиски Грааля?

— В газетах этого еще не было, — заметил Джон. — По моему мнению. Святой Грааль относится скорее к религиозному фольклору, чем к реальности. Мне нравится считать его состоянием души, а не предметом — чем-то таким, к чему мы стремимся всю жизнь, но никогда не найдем.

Коттен нахмурилась:

— А какая теория у Арчера?

— Точек зрения много, и у Арчера — своя. Принято считать, что в Чашу Тайной вечери на следующий день собрали кровь Христа после распятия. Согласно множеству преданий, вначале Чаша принадлежала Иосифу Арима-фейскому, который присутствовал на распятии и перенес тело Христа в гробницу. Большинство историков уверены, что в конце концов он увез Чашу на остров Авалон в Британии — из легенды о короле Артуре, которую все мы знаем. Но Арчер предложил другую версию. По его мнению, Иосиф был со Святым Павлом, когда этот апостол впервые отправился в Антиохию. Он взял с собой Чашу, как символ, который стали бы чтить новообращенные христиане. Когда Павел отправился дальше, Иосиф остался в Антиохии, потом умер, а Чаша исчезла — скорее всего, ее захоронили в его могиле… Как я читал, Арчер утверждает, что Чаша вновь появилась где-то в середине III века, и ее выставил епископ Антиохийский. Затем она была снова утеряна — во время землетрясения, кажется, в 526 году нашей эры. Где-то через полвека ее нашли опять. Во всех историях о Граале есть нечто общее: его находят, теряют, потом снова находят. Должно быть, для пущей интриги. — Джон посмотрел на Коттен — ее лицо было очень оживленным и выразительным. Он продолжил: — Арчер заявил, что его исследования доказывают, будто во время последнего Крестового похода некий Жеффри Би-сол забрал Чашу и бежал на юг. Его и еще нескольких крестоносцев захватили возле Ниневии, на севере Ирака. Бисол уверял, что похоронил своих погибших товарищей в каких-то древних развалинах, прежде чем отправиться в Иерусалим. Когда он прибыл в Святую Землю, Чаши при нем не было, но он клялся, что знает, где она спрятана. За эти годы археологи перекопали все руины вокруг Ниневии. Но ничего, подтверждающего теорию Габриеля Арчера, не нашли.

Коттен закрыла глаза. Она дрожала.

— Что с вами? — спросил Джон.

— Просто знобит.

СИНКЛЕР

Отвергаете ли вы дьявола? — Да.

— И все его деяния? — Да.

Священник закончил службу, окунул пальцы в купель и оросил голову младенца.

— Крещу тебя во имя Отца…

Капли упали на кожу спящей малышки, она проснулась и заплакала.

— И Сына… Плач стал громче.

— И Святого Духа.

Мать смотрела на младенца, ее глаза наполнились слезами.

Чарлз Синклер стоял рядом, наблюдая за крещением своей единственной внучки. Жена крепко держала его за руку.

Высокий и худощавый, немного за пятьдесят, Синклер был одет в сшитый на заказ двубортный костюм. Широкие брови и густые черные волосы, тронутые сединой, смягчали резкие черты лица. Кожа была оливкового цве-Та- в темных глазах светился ум, который, казалось, неутомимо работал.

Светлился сквозь витражи знаменитого собора Святого Людовика во Французском квартале. Под сводами церкви раздавался плач внучки Синклера.

Когда священник продолжил, Синклер отвлекся, скользнул взглядом по великолепным фрескам на сводах потолка. Пора бы уже получить какие-то известия, подумал он, беспокойно нахмурившись. Жена подтолкнула его локтем, возвращая к действительности.

Перед ним стоял священник.

— Поздравляю, доктор Синклер. Для нас большая честь ввести вашу внучку в Царство Божие.

— Спасибо, святой отец. — Синклер полез в карман пиджака и достал конверт с чеком. Потом обнял дочь и пожал руку зятю. Когда остальные стали позировать для фотографа, Синклер оглянулся и увидел своего помощника, Бена Гирхарта, который проскользнул внутрь и ждал в тени около входа.

— Я сейчас вернусь. — сказал Синклер жене. Вместе с Гирхартом он вышел из собора и перешел через дорогу, к площади Джексона. Они остановились у подножия статуи «Старого Гикори»[6].

— Какие новости? — спросил Синклер.

— Я не смог связаться с Ахмедом и послал человека выяснить, что там творится. Сегодня утром мне подтвердили, что и Ахмед, и Арчер мертвы. Все чисто.

Кожа Гирхарта была намного светлее, чем у Синклера. Щеки его пылали от холодного сухого ветра, продувающего площадь, голубые глаза слезились. Разговаривая, он тер нос платком.

— Сначала я думал, что связь пропала из-за военных действий, а потом заподозрил неладное, — произнес Гирхарт. — Я несколько раз пробовал связаться с ним, но безуспешно.