Книга Наследник волшебника - Дэниел Худ

Лайам рассказал ей о ночной краже, упирая на то, что вор сумел пройти через магическую защиту. Ведьма сочувственно хмыкнула.

— Так вот, я хотел спросить: не знаете ли вы, кто в Саузварке способен такое проделать? Кто мог бы преодолеть заклятие мастера Танаквиля?

— А вы сами не знаете?

— Я? Нет. Потому и спрашиваю у вас.

— Но я всего лишь ведьма — а вы чародей. — Лайам ошеломленно уставился на матушку Джеф.

— Я вовсе не чародей!

— Да будет вам! — сказала ведьма, махнув рукой. — Конечно, вы чародей. Вы ведь живете в Доме старого мага, верно?

— Да, — вынужден был согласиться Лайам.

— И приручили его крылатую тварь — так?

— Да, но…

— А теперь вы хотите отыскать пропавшую книгу заклятий, магический жезл и волшебный ковер. И после всего этого вы еще говорите, что вы не чародей! Ха!

— Но я действительно не чародей, — повторил Лайам. — Я ничего не смыслю в магии.

— Правда? Совсем-таки ничего?

— Ничего.

Старуха восприняла это заявление с кислой миной, как будто оно ей было не очень-то по душе.

— Весь город считает вас чародеем. Об этом судачат повсюду.

Подавив вспышку гнева, Лайам признал, что для того есть основания. Особенно если горожане рассуждают столь же логично, что и матушка Джеф.

— Не очень умелым, конечно, — поправилась старуха, — но все-таки чародеем.

— Ну так я вас заверяю, что я — не колдун, не чародей и не маг, — устало сказал Лайам. — И именно поэтому я и пришел к вам. Я знаю, что ведьмы и маги не очень-то ладят между собой…

— Это еще мягко сказано! — перебила его матушка Джеф.

— Но я надеюсь, что вы сможете мне сказать, не живут ли в окрестностях Саузварка еще какие-нибудь чародеи.

— Так уж все складывается, что могу, — объявила старуха. — Могу сказать, что никаких чародеев тут нет. Не считая, конечно, вас. А поскольку вы говорите, что вы — не маг, значит, и толковать больше не о чем.

— Вы точно в этом уверены?

— Точней не бывает, — нимало не обидевшись, подтвердила ведьма. — Видите ли, эти люди не очень стремятся сюда. Единственным чародеем, который все же решил здесь обосноваться, был Тарквин Танаквиль — и поглядите, чем это кончилось для него! Нет, никакому чародею такого и даром не надо. Саузварк слишком мал, мой молодой сэр, а еще считается, что герцог относится к магам недружелюбно.

— Недружелюбно?

— Ну, на самом деле, может, все и не так, но со стороны очень на то похоже. Герцог хочет жить по старинке, а в старину всяких там кудесников и колдунов не больно-то жаловали. И придумывали всяческие запреты, не дававшие им развернуться.

Все это было похоже на правду. Саузваркский герцог действительно слыл большим почитателем традиций минувших лет. Лайаму смутно припомнилось, что некогда и впрямь существовал свод законов, ограничивающий действия тех, «кто овладевает таинственными умениями или ищет знаний и применения им».

— Если не считать старика Танаквиля, за всю мою жизнь в Саузварке не объявлялся ни один чародей, — хотя я слыхала, что на севере, в Торквее или Харкоуте, они роятся, точно мухи над мусорной кучей. Я вам истинно говорю: если бы тут появился хоть один маг, пусть даже замаскированный, об этом непременно бы стало известно.

— Но… почему?

— От них по-особому пахнет. Как, к примеру, от высокородных леди, но, конечно, иначе. Чародей, он и есть чародей, и тут уж ничего не поделать.

— А от меня тоже попахивает чародеем? — поинтересовался Лайам.

Ведьма с минуту молча разглядывала его, потом произнесла:

— Пахнет — или, по крайней мере, пахнет чем-то странным.

— Чего только о себе не узнаешь! — воскликнул Лайам. От матушки Джеф не укрылась ирония, прозвучавшая в словах посетителя.

— Не смейтесь, Ренфорд. Это всего лишь значит, что вы не похожи на обычного человека, — и потому я вам кое-что покажу.

Ведьма быстро засеменила ко второй двери, коснувшись по дороге руки гостя. Лайам последовал за ней. Замечание матушки Джеф заставило его призадуматься. В день их знакомства старуха едко заметила, что у него слишком невинное лицо для добропорядочного человека. Теперь же она утверждает, что от него пахнет как от чародея и что весь Саузварк его таковым и считает. Лайаму очень не нравился образ, угадывавшийся за словами старухи.

Комната, в которой они оказались, была просторнее первой. Дальнюю ее часть скрывал полумрак, но Лайаму хватило и того, что он увидел в свете, идущем из дверного проема и бокового окна.

Его взору предстал десяток столов с мраморными столешницами, опорой которым служили каменные тумбы. На трех из них недвижно лежали тела каких-то людей.

— Это и есть ваша мертвецкая? — спросил, скривившись, Лайам. Его покоробил не вид мертвых тел — он их повидал предостаточно, — а мысль о том, что матушка Джеф вынуждена проводить в таком соседстве чуть ли не все свое время.

«Это же все равно что жить на кладбище», — подумал он, но старуха весело рассмеялась.

— Все не так плохо, Ренфорд! Их не всегда бывает тут много, да и обычно их вскоре уносят. Редко какой пролежит здесь больше недели. А я должна находиться поблизости, чтобы поддерживать действие заклинаний.

— Заклинаний?

Лайам подошел к ближайшему трупу. Голый мужчина с распухшим лицом лежал на спине, покрытая татуировкой кожа его уже стала синеть. В мертвецкой было прохладно, но не настолько, чтобы предотвратить разложение безжизненной плоти; тепло камина все-таки просачивалось сквозь стену.

— Чтобы поддерживать их свеженькими — понимаете? Если позволить им гнить, они станут смердеть на всю городскую площадь.

Собственное замечание вызвало у матушки Джеф новый приступ веселья. Лайам заметил лежащий между ног покойника маленький узелок и указал на него. Ведьма кивнула.

— Да, это моя работа. Если постараться, я могу месяц удерживать покойника от разложения. Не каждая ведьма может такое. Но я привела вас сюда не за этим. Видите вон того шельмеца?

Старуха указала на самое дальнее тело — его отделяли от двух других мертвецов четыре пустых стола. Лайам подошел к покойнику. Это был мужчина, невысокий, худой и, если судить по тонким рукам и плохо развитым мышцам, не отличавшийся физической силой. На лице его застыло безмерное изумление, рот был распахнут в безмолвном вопле; щель в груди указывала, куда вошел нож.

— Как по-вашему, кто он?

Лайам вгляделся в лицо покойника, потом осмотрел руки. Затем, чтобы доказать себе, что атмосфера мертвецкой нисколько его не волнует, он потянулся и поскреб пальцем ладонь мертвеца.

— Мелкий чиновник.