Книга Кровавая месса - Жюльетта Бенцони

— Да, я это знаю. Госпожа де Лодрен даже не присутствовала на свадьбе дочери в Версале!

— Вот именно. Она практически не знала своего зятя — ведь свадьбой занималась сама королева. Вероятнее всего, она вообще никогда не встречалась с маркизом — до того самого момента, когда он переступил порог ее дома и сообщил ей о «смерти» Анны-Лауры и своем ранении в Сом-Турб. А если ты никогда не видела раньше маркиза де Понталека, то смею тебя заверить, что он очень красив. Кроме того, маркиз всего лет на восемь-девять моложе дамы своего сердца. Я думаю, что он без труда покорил эту одинокую душу, как пишут в романах. Говорят, что Жосс Понталек просто свел ее с ума!

Слушая Жана, Мари ходила по комнате, скрестив руки на груди. Внезапно она остановилась и повернулась к нему:

— Я понимаю, что Питу не мог заставить Лауру бросить того человека на взморье, но мне совсем не нравится, что он оставил ее с ним наедине. Ты уверен, что речь идет исключительно о неожиданном всплеске благородства и благодарности? Я бы на ее месте…

— Продолжай! Что бы ты сделала на ее месте?

— Я полагаю, что попыталась бы положить конец этой скандальной истории и спасти свою мать, пусть даже мы никогда не были с ней особенно близки. Ведь, став женой Понталека, госпожа де Лодрен подвергается огромной опасности, особенно если ей удалось сохранить свое весьма внушительное состояние. Но если Лаура решила броситься на помощь матери, ей тоже грозит страшная опасность!

— Да, я об этом думал. И Питу просто сгорал от нетерпения поскорее вернуться к Лауре… — Барон встал, обнял Мари и заставил ее сесть рядом с ним на кровать. — Но не тревожься. Лаура обещала ничего не предпринимать, не дождавшись его. Если они еще не вернулись в Париж, то не заставят себя слишком долго ждать, вот увидишь. Я абсолютно уверен в Питу — он слишком любит Лауру и пойдет на все, чтобы защитить ее. Даже от нее самой! Позвольте мне лучше заняться вами, моя прекрасная, нежная, очаровательная Мари…

И теперь, сидя в глубоком кресле у камина, Мари с наслаждением вспоминала мгновения их любви. Этих упоительных мгновений было много, после того как барон заставил ее уйти из театра и поселил в этом уединенном доме, записанном на имя ее брата. Хотя на самом деле дом принадлежал барону, как и многие другие, разбросанные по всему Парижу, Мари была королевой этого дома, любезно принимая тех, кого приказывал ей принимать де Бац. Правда, в доме в Шаронне бывали только искренне преданные королю люди, настоящие друзья.

Колокол, прозвонивший у ворот, прервал приятные размышления молодой женщины, и она удивленно подняла брови. Днем у них редко бывали гости — к де Бацу обычно приезжали поздно вечером, и для посетителей всегда были готовы комнаты для ночлега, если ворота Парижа закрывали раньше, чем они успевали вернуться.

Мари подошла к окну и увидела, как Бире-Тиссо открывает калитку. Вошедший человек не был ей знаком, и поэтому ее не удивило то, что он отправился прямо в кабинет к барону, минуя овальную гостиную.

Однако Мари Гранмезон была настоящей женщиной, а следовательно, была любопытна. Поэтому, услышав шаги лакея на каменных плитах вестибюля, она вышла ему навстречу.

— Кто это? — спросила Мари, не повышая голоса. Бире подошел к ней на цыпочках и прошептал:

— Приехал гражданин Лепитр. Он один из комиссаров Коммуны, которые следят за содержанием узников в Тампле. Только благодаря ему мисс Лаура и госпожа Клери в свое время смогли обосноваться в ротонде у стен монастыря. Я видел его раза два-три, а господин барон с ним хорошо знаком.

— Но, насколько мне известно, он никогда не приезжал сюда.

— Нет. И, вероятно, сейчас причина слишком серьезна, раз он решился на такой риск. Гражданин Лепитр сказал мне, что ему необходимо как можно скорее переговорить с господином бароном.

— По-видимому, действительно случилось что-то из ряда вон выходящее. Мне этот человек незнаком, но по его виду никак не скажешь, что он спокоен. Пока он шел по двору, он все время оглядывался, словно опасался слежки. .

Бире-Тиссо тоже бросилось в глаза нервозное состояние Лепитра. Заметил это и барон, когда нежданный гость вошел к нему в кабинет. Отбросив в сторону перо, он быстро встал и пошел навстречу Лепитру.

— Вы?! Здесь? Что случилось, друг мой? Вы выглядите крайне встревоженным… Вы запыхались и, наверное, замерзли, — добавил де Бац, коснувшись ледяной руки посетителя. — За вами следили?

— Нет! Благодарение богу, за мной никто не следил. Я… прошу прощения за свой непрошеный визит, но меня вынудили обстоятельства.

— Садитесь же и отдохните немного. Я приглашаю вас пообедать с нами, а пока выпейте вот это.

Де Бац протянул Лепитру стакан с виноградной водкой, которую делали крестьяне в его родном Арманьяке и запас которой он всегда держал в своем доме. Лепитр принял стакан с выражением искренней признательности, выпил его содержимое одним глотком, но поперхнулся и с трудом прокашлялся.

— Благодарю вас. Это очень хорошо… но очень крепко!

— Этот напиток нельзя пить залпом, — пояснил барон, наливая Лепитру еще. — Погрейте немного стакан в ладонях и расскажите мне, что привело вас сюда.

Лепитр немного помолчал, явно не зная, как начать, и наконец выпалил, собравшись с духом:

— Готовится заговор по спасению королевской семьи, и я принимаю в нем участие!

Брови барона стремительно взлетели вверх от изумления:

— Но как же получилось, что в нем не участвую я?

— Ходят слухи, что после неудачной попытки спасти короля по дороге на эшафот вы бежали в Англию…

— Я ездил в Англию, — сухо поправил своего собеседника барон. — Я никуда не убегал. Это не мой стиль, и тем, кто со мной знаком, это отлично известно. Кто стоит во главе заговора?

— Шевалье де Жарже и Тулан.

— Тулан? Ваш коллега, комиссар из Тампля? Странно… Насколько мне известно, он один из самых непримиримых и всегда очень сурово обращался с пленниками.

Лепитр пожал плечами.

— Как бы то ни было, именно ему, судя по всему, доверилась королева.

И Лепитр рассказал о том, как две недели назад, 2 февраля 1793 года, Тулан явился в дом шевалье де Жарже. У шевалье были веские причины не доверять своему посетителю, но тот уверял, что его послала вдова Людовика XVI. В доказательство он предъявил записку, написанную рукой Марии-Антуанетты.

В том, что королева обратилась к шевалье за помощью, не было ничего необычного или странного. Де Жарже был военным высокого ранга. Он стал маршалом в 1791 году и был беззаветно предан монархии, что и доказал неоднократно. Благодаря женитьбе на Луизе Кельпе де Лаборд, одной из двенадцати первых горничных королевы, следившей за драгоценностями и деньгами — а это произошло еще в 1779 году, — он стал своим человеком в Версале.

Таким образом, король и королева имели возможность часто видеть шевалье и оценить его по достоинству.