Книга Микадо. Император из будущего - Алексей Вязовский

Слушаю дальше. Большинство кланов синоби Хонсю приняли сторону нового Дайдзёдайдзин — Великого министра. Глава старейшин всех кланов лазутчиков, "Единая Сталь" Иттэцу дал задание своей внучке (ого!) породниться с новым лидером страны. Как оказалось мой прогноз о вырождении синоби, который я дал Хандзо, дошел до адресата. Умные люди ситуацию проанализировали и сделали правильные выводы. Лучше стать частью власти, чем попасть под каток набирающего хода абсолютизма. Саюки ладно, ей просто приказали. Тут по команде дайме любой самурай с улыбкой себе живот вскроет, что уж говорить о зачатии ребенка. Но Тотоми какова! Не дрогнувшим голосом, все также вежливо, принялась обсуждать детали. Как-будто я в этом деле ничего не решаю и какой-то Иттэцу мне указ с кем спать и от кого рожать. Для жены же интересы клана — превыше всего! Ревность, чувства? Нет, это не для жены самурая. Долг перед семьей — выше "хотелок" мужа. Надо для дела? Давайте обсуждать условия. Во-первых, Иттэцу должен организовать покушение на Такэда Сингэна и Уэсуги Кэнсина. Каждая из семей синоби обязана послать лучшего гэнина для подготовки убийства. Во-вторых, Такахиса. Прежде чем его лишить жизни, нужно разорвать его связь с иезуитами и португальцами. Пожар на складах европейских торговцев, похищение священников — годится все, лишь бы следы вели к дайме Симадза. Ниндзя обязаны вбить клин между двумя союзникам. А может "Единая сталь" лично исполнит Такахису? Если старейшина примет заказ — это считай гарантия исполнения. Сроки, дополнительные условия ... От этого делового разговора двух "бизневумен" меня так замутило! Считай в душу наплевали, нашли бычка-производителя... Я заскрипел зубами от гнева и обиды, понял, что прокололся и решил "очнуться".

— Господин! Мы подъезжаем — я очнулся от воспоминаний и увидел вдалеке главные ворота монастыря Хоккэ.

Глава 5

Без шлифовки и алмаз не блестит.

Яп.пословица

То, что мы находимся в окрестностях промышленного центра Японии, стало ясно еще утром. Движение на тракте оживилось, охране все чаще приходилось расчищать дорогу от крестьян с котомками, торговцев, повозок и даже целых караванов, состоящих из вереницы мулов, везущих мешки с углем, рудой... К обеду нам начали встречаться отдельные строения, которых в прошлом году тут еще не было — кирпичный заводик, домницы по обжигу угля, новые мосты через ручьи и речки. К обеду в пейзаж добавились вальщики деревьев, дорожные рабочие, подсыпающие гравием дорогу. Если бы не моя сильная задумчивость, то о приближении к монастырю я узнал бы по грохоту с металлическим оттенком, черному дыму, стелющемуся по земле.

Встречать нас вышла целая делегация. Во главе — айн Амакуни и Масаюки Хаяси. Хаяси все-также элегантен, одет в расшитое золотыми нитями дорогое кимоно. Однако руки выдают его нынешние занятия — я вижу ожоги, черные полосы и пятна. Косметика на лице также не может скрыть опаленных бровей и пороховых точек. А вот Амакуни даже и не старается приукрасить свой вид. Старые серые штаны, рубашка, поверх них кожаный фартук, седая нечёсаная борода. Голубые глаза и европеоидное лицо, вызывают у меня острую ностальгию по родине. Но она быстро проходит — приветственные поклоны, вопросы о здоровье, последние новости. Все это сразу настраивает на деловой лад. Без раскачки напрашиваюсь на быструю инспекцию. Справа от ворот Хоккэ стоят пять работных домов, где живут кузнецы, ствольные мастера, персонал железных домн. Слева — деревянный острог. Пятьсот каторжан, которых я отписал со всех тюрем, расположенных в клановых землях, выполняют самые примитивные функции — грузчиков, шахтеров, дворников... Бытовые условия, конечно, не фонтан — казарма с ярусными кроватями, общая столовая. Но как говорится на безрыбье и рак рыба. Для 16-го века, где до совершеннолетия доживает только каждый второй — условия райские. Кормят каждый день, да по три раза. Каждый Суйё би — среду — баня. Ну, а рыбный день (четверг) — тут каждый день. В общем, жить можно. Жалоб нет, все трудятся — видны только склоненные спины, да выбритые макушки (многие бывшие преступники — из ронинов, потерявших свой клан самураев).

Самым внимательным образом изучаю железоделательный и оружейные цеха. Амакуни по моим чертежам развернулся по полной. Простенькие токарные, сверлильные и шлифовальные станки, прессы, механические молоты от водяных колес. Постоял, посмотрел, как прямо на моих глазах появляется готовой ствол. Полосовая заготовка длинной примерно 80 и шириной 10 сантиметров кузнечным способом загибается на оправке так, что её продольные кромки прилегают друг к другу встык, параллельно оси канала ствола. После чего заготовку сваривали расплавленным металлом из тиглей. Сразу же с мастерами устроил совещание. Пожилой кузнец по имени Сахэки Акамаро предложил любопытный способ горячей навивки ствола. Тут же поощрил мастера рублем, в смысле золотой монетой в полкабана. Обсудили заодно нарезку навитых трубок при помощи копира и однозубого резца. Метод медленный, но весьма простой. Уже используется в Китае, а скоро попадет через иезуитов (куда же без них!) в Европу. Забавно, что точность нарезного оружия так поразила европейцев, что церковь заподозрила тут козни дьявола. Гильдии стрелков немецкого города Майнце даже пришлось устроить тестовые стрельбы — простыми пулями из гладкоствольных мушкетов, из нарезных штуцеров с простыми свинцовыми пулями и с серебряными пулями с выбитым крестом. Снаряды из серебра хуже шли по нарезным желобкам и практически не попадали в цель. Итог очевиден. Нарезное оружие — дьявольское. Сжечь! И ведь сжигали на центральной площади.

Набросал тут же на бумаге чертеж копира в разрезе. Копир — это деревянный или металлический цилиндр со спиралевидной резьбой. Копир соединен с резцом железным стержнем. При нарезке в закрепленный ствол вставляется резец, после чего рабочий винтом вкручивает копир внутрь, прорезая нарез. Кажется, удалось зародить в мастерах зерна творческого любопытства — обещали через месяц показать первые результаты. Значит надо готовить роты егерей — метких стрелков с нарезными штуцерами.

Дальше галопом по Европам — быстро промчался мимо ямчужных станов (фуу!, ну и запах), домн (их было уже три штуки и в день они уже давали 100 кан[17]железа и еще больше чугуна). Опять всплыли проблемы с рудой (хоть вози ее с материка — вот такой дефицит!) и углем. Но кроме проблем была и приятная новость. При отжиге древесного угля в ямах, Хаяси-сану удалось получить деготь. Как известно, деготь — это продукт неполного пиролиза[18]древесины и регулируя доступ воздуха в яму, можно получать не только деготь, но и ацетон, метиловый спирт (тот самый, которым по ошибке травятся российские алкоголики), различные смолы. Я тут же распорядился направлять деготь на верфи — лучше средства для пропитки кораблей и канатного вооружения не придумаешь. Да и для нарождающейся химической промышленность получаемые вещества — отличное подспорье.