Книга Героиновая пропасть - Фридрих Незнанский

Теймур засмеялся и спросил, почему именно комсомолки. На что Рахмон — а разговаривали оба по-русски, правда, у таджика был сильный акцент, но так ведь всегда случается, когда беседуют бывшие представители бывших же союзных республик, в которых общим языком, как ни крути, являлся русский, — да, так вот Рахмон напомнил стихи Пушкина, которого изучал давно, еще в младших школьных классах. Ну, про чудеса напомнил: где дуб стоит зеленый, черный кот ходит, комсомолка на ветвях сидит!

— Русалка? — обрадованно захохотал Теймур.

— Ну да, она. А какая разница?!

Верно, думал теперь Теймур, улыбаясь своим сытым мыслям, именно такие вот комсомолки-русалки и должны скрашивать нелегкую жизнь мужчинам, которые заняты не просто серьезным, но и очень опасным делом. Хорошая такая комсомолка… Совсем опытная девочка. А утром, проснувшись уже в одиночестве и ощущая лишь тонкий аромат приятных духов ушедшей русалки, он подумал, что все-таки умеют, хвала Аллаху, жить на Востоке. Неторопливо, без навязчивого сервиса, но со вкусом и поразительной мерой — как ее каждый для себя понимает.

Потом он вышел в сад и увидел павлинов. И Зою, которая хотя и говорила по-русски, но очень плохо. Впрочем, и того, что она знала, было более чем достаточно. Тут ведь слова ни к чему.

Зоя сыпала павлинам зерна и кокетливо отворачивалась от страстного взора Теймура. Она была в очень короткой узорчатой юбочке и таком же узорчатом топике, плотно облегавшем пышную грудь. Зоя легко наклонялась, приседала, поднималась, отчего юбочка игриво задиралась, с европейской откровенностью демонстрируя крупные бедра восхитительной восточной женщины. Странно, почему вчера не сумел до конца оценить эту зрелую красоту! Ах, ну да, вчера же была на первом месте медицина! Вчера он лекарство принимал…

Оценив наконец его пристальный интерес, Зоя отмахнулась от наглых птиц и присела на лавочку рядом с Теймуром. Поинтересовалась, как дорогой гость себя чувствует. Может, еще раз давление проверить? Заодно извинилась, что без врачебного халата, оказывается, ее дежурство уже закончилось. Но она, если надо… Ах, да конечно же надо! Вот только появится Рахмон, они уточнят программу и будут уже из этого исходить. Хотя, с другой стороны, какая еще программа, если Назри-хан прибудет только завтра!

Однако фривольным планам московского гостя сбыться сию же минуту не удалось. До него долетел издалека достаточно привычный звук милицейской сирены. Потом в дальнем конце аллеи он увидел уходящие в стороны створки высоких ворот, а в проеме мраморных стен появился большой черный автомобиль, явно принадлежащий какому-нибудь совсем высокому члену правительства. Зоя испуганно вскочила и тут же исчезла между увешанными зреющими плодами деревьями.

Длинный черный автомобиль свернул в сторону, за ним туда же поехали несколько джипов сопровождения.

Теймур вернулся к себе в ожидании Рахмона. И тот скоро появился, сообщив, что планы спешно меняются. Вопреки договоренностям, Назри-хан прибыл на целые сутки раньше. Видимо, у него были на то важные причины. И в этой связи переговоры начнутся немедленно после того, как господин Рахматуло сообщит о своем согласии. Сейчас он немного отдыхает после долгого пути, после чего совершит обязательный ритуал омовения — тахарат, а затем полуденный намаз — салят аз-зухр. Таким образом, совещание, скорее всего, состоится между салят аз-зухр и салят аль-аср, молитвой второй половины дня.

«Жаль, что девочка убежала, красивая такая комсомолка, — с легкой иронией подумал Теймур Джафар-оглы Багиров, вовсе не считавший себя ортодоксальным мусульманином, для которого общение с Аллахом и восхваление его величия и доброты являлось постоянным и обязательным многоразовым ежедневным ритуалом. — Пока этот старик будет молить Бога ниспослать благодать и помочь в земных делах движению „Талибан“, в коем сам Назри-хан занимает одно из главенствующих положений, вполне можно было бы совершить парочку дальних заездов на этой превосходной кобылке Зое…»

Все-таки, продолжал думать он, в советском воспитании с его законопослушным атеизмом было немало плюсов, поскольку человеческая жизнь поистине коротка и, если придерживаться всех предписаний ислама, совсем не останется времени для реальных дел. А именно об этих делах, ради которых он и очутился в райском саду посреди шумного, но ленивого Душанбе, размышлял теперь отставной генерал и бывший заместитель министра, а ныне известный предприниматель из столицы России. Помимо страстных и сладких объятий роскошной Зoи, разумеется. Ах, какая жаркая комсомолка…

Однако сейчас даже намек на эту тему в беседе с молодым Рахмоном был бы абсолютно неуместен. Хотя этот все понимающий юноша, судя по его интонациям и выражению лица, с изрядной долей скепсиса относился к обычаям предков. Но тем не менее, уважая их, а точнее, выказывая уважение, ты ставишь себя в равное со своими собеседниками и партнерами положение…

Затем был легкий завтрак, который московский гость разделил вместе с Рахмоном. Тот как бы невзначай поинтересовался, хорошо ли прошла ночь, и удовлетворился благодарным кивком. Меню было совершенно европейское, сообразно вкусам Теймура. А уж поздний обед, которым завершатся переговоры, будет состоять исключительно из национальных блюд. Такое желание изъявил господин Рахматуло. И в соответствующем обрамлении. Тут Рахмон лукаво подмигнул, вероятно намекая на восточный антураж — музыка, ласковые гурии вполне комсомольского возраста и прочие сюрпризы гостеприимных хозяев. Восток — одно слово.

Назри-хан, вопреки предположению Теймура, оказался совсем не стариком, напротив, он выглядел ровесником московского азербайджанца, хотя национальная афганская одежда и традиционный войлочный головной убор старили его, делали его жилистую высокую фигуру и иссеченное морщинами лицо, короче, весь облик каким-то тусклым, ординарным. Но темные, пронзительные глаза смотрели молодо, и в них светилась ирония.

Разговаривал с хозяевами Теймур, естественно, на русском. Но Рахматуло заговорил на фарси, и Теймур, который владел им практически в совершенстве, немедленно откликнулся, чем вызвал явное расположение именитого талиба.

А сама беседа, как и следовало ожидать, началась несколько издалека и, естественно, с политики. Третью сторону представлял Шухрат Разыков в качестве одного из руководителей Министерства внутренних дел. Теймур был несколько озадачен. Ему казалось, что хозяева должны были быть представлены более высоким уровнем, ну хотя бы самим министром или кем-то из высших госчиновников. Но он вспомнил, что государственный уровень в этой республике определяется не занимаемой человеком должностью, хотя отчасти и этим, а главным образом принадлежностью к кулябскому клану, к которому принадлежит и сам президент. Вероятно, и Назир-хан был в курсе этого. Ну что ж, Шухрат так Шухрат, не спорить же с хозяевами! Им и самим должно быть известно, кто имеет право вести подобные переговоры.

Несмотря на свое восточное происхождение, Теймур Багиров в принципе мог себя считать «восточным человеком» с достаточной долей условности. Ну да, родился в Баку плюс школьные годы. А дальше Омская школа милиции, работа в Москве, стараниями старшего брата — Академия МВД, после чего назначение в родной Азербайджан, уже на руководящий пост, стремительный взлет и практически побег после прихода к власти алиевского клана. Поэтому сам себя он более ощущал приверженцем безалаберно торопливого и многоликого Запада, нежели медлительного, подчиненного древним традициям Востока, со всеми отсюда вытекающими реалиями. Иногда — вплоть до мелочей.