Книга Зарождение - Дмитрий Чвилев

Познакомившись со всеми «методом пальца», я принял решение сблизиться с народом. А что еще сближает настолько, как совместная трапеза? Тем более что до нашего прихода все к этому и шло — аборигены вышли встречать гостей из-за накрытого стола.

Все население замка собралось на кухне, перешептываясь и разглядывая нас, пока мы уминали предложенный нам суп из непонятной, кислой травы, с мягкими, сочными кусками мяса. Недальновидно? Да, но… авось не отравят.

Спустя некоторое время после обеда я откинулся на спинку стула и, решив не оставаться в долгу, достал из стоящего рядом рюкзака бутыль газировки. Так и знал, что не зря ее тащу — сам эту дрянь не пью, а аборигенам в диковинку.

Указав всем присутствующим на бутылку, я поставил ее в центр стола и стал медленно откручивать крышку. Ух, что сейчас будет…

Все судорожно вздрогнули и резко отшатнулись от раздавшегося зловещего шипения. Пирр, сидящий ближе всех, тем не менее, с собой совладал и, собрав остатки мужества, замер, наблюдая за бутылкой.

Жестом фокусника я извлек пластиковые стаканчики по числу людей и стал разливать прозрачный напиток, пенящийся пузырьками.

Все заворожено наблюдали за действом. Макс хмыкнул:

— В книжках читал, что в древности такие вина были. Редкие, заморские. Они в бочку с жидкостью воздуха накачивали и трясли долго. А потом к столу сразу после открытия подавали. Шипучие сорта, так сказать. Редкость.

— Судя по реакции, здесь такого не ведают. Вон как вылупились.

Отпив первым, тем самым показывая, что жидкость — не отрава, я протянул один из стаканчиков Гарроху, как самому старшему. Тот с опаской принял подношение и, поднеся ко рту, принюхался.

— Пей! — улыбнулся я, закончив разливать и закручивая крышку с самодовольным видом. Гаррох никак не мог решиться. Пришлось еще раз у всех на виду отпить, показывая, как это делается, и погладить себя по животу с довольной улыбкой.

Наконец старик приник к стакану и, хлюпая, принялся пить. Все настороженно ожидали реакции, а ему хоть бы хны — вон, аж зажмурился от удовольствия. Допив и выдохнув, Гаррох промокнул рот рукавом и замер, прислушиваясь к своим ощущениям. И, видимо, одобрив, возбужденно заголосил на своем языке, указывая жителям замка на стаканчики. Точно понравилось.

Осмелев, все схватили свои порции и, отпивая, принялись ожесточенно жестикулировать, обсуждая друг с другом диковинный напиток. Гаррох степенно поклонился мне — мол, уважил, чужеземец. Вернув поклон, я хитро посмотрел на Макса.

— Аборигенов дурить — не мир захватить. — Молчаливое пожатие плечами в ответ. Рифмоплет, тоже мне.

Впрочем, и то верно.

Вечер подкрался незаметно. Электричества тут нет, так что как только стемнело — все принялись собираться на боковую. Для ночлега нам выделили одну из гостевых комнат замка, но воспользоваться стоявшими вдоль стены кроватями я не рискнул. Особенно большие подозрения у меня вызвал слежавшийся тюфяк из соломы, играющий здесь некое подобие матраса. Да ну его к черту, клопов кормить. Ничего… Потихоньку, полегоньку — и этот мир будет наш, а там и до комфортной жизни недалеко. С такими незатейливыми мыслями я расстелил походный коврик и начал укладываться спать.

Устроившись поудобнее, я закрыл глаза и принялся строить планы на завтрашний день.

— А что мы будем делать завтра вечером, Дмитрий? — хмыкнул рядом Макс.

— То же, что и всегда, камрад. Попробуем завоевать мир, — зевнув, ответил я.

Нас ждал новый день… и новый мир.

* * *

— Эй, герой, просыпайся. Быстрее давай, времени мало.

Сознание щелчком включилось, и, резко открыв глаза, я с интересом уставился на окликнувшего. Сонливости как не бывало. Напротив меня стоял совершенно седой дед с опрятной бородой по пояс, одетый в белый бесформенный балахон и с посохом наперевес. Посох, к слову, тоже был белый.

Оглядевшись, я понял, что нахожусь в центре круглой… белой комнаты. Дожили. Хорошо хоть, что стены мягким не обиты. А то все, труба: вместо порталов — санитары.

На стенах были в обилии развешаны гобелены, преобладающе голубого и багрового тонов, на которых повторялся один и тот же рисунок: большое, могучее дерево с ярко-зеленой кроной и венами-сосудами, пронизывающими его насквозь. По ним, казалось, что-то текло — густая жидкость, фосфоресцирующая салатовым и бирюзовым. На каждом сосуде было обозначено несколько точек-уплотнений, сквозь которые то там, то здесь проходило по несколько линий, причудливо переплетавшихся в нераспутываемые узлы. Завораживающее зрелище.

— Слушай, Гендальф, я ведь точно помню, как засыпал в замке, а это значит… что ты мне снишься, — начал логическую цепочку я.

— А раз мне снишься — значит ты мой глюк! — радостно закончил ее мой внутренний голос. — За бороду его хватай, вдруг — ненастоящая! А он на самом деле — вражеский шпион!

Я захихикал и, привстав, маленькими шагами принялся подбираться поближе. И правда. Слишком она чистая да опрятная. Врешь, не возьмешь! Меня не обдурить!

Хрясь! Хрясь, хрясь.

— Ай, больно! — отшатнувшись, я потер лоб. Тяжелый посох, ничего не скажешь. А главное — как быстро он им стучит. — А борода у тебя все-же фальшивая.

Хрясь, хрясь, хрясь.

— Ай, уй, АЙ!!! Ладно, больше не буду на ты! — отскочив подальше, я принялся растирать лоб левой рукой, выставив правую в защитном жесте. — А сверкающие доспехи и меч-кладенец дадите?

На этот раз хрясь не вышло — я был настороже и стоял поодаль.

Мученически вздохнув, старик сел на появившееся из воздуха кресло, жестом приглашая меня присоединиться. Недолго думая, я плюхнулся прямо на пол, по-турецки сложив ноги, и приготовился слушать. Вздохнув еще раз, незнакомец постучал пальцем себя по голове, явно намекая на недалекие умственные способности, да указал мне за спину.

Обернувшись, я увидел там точно такое же кресло. Ах, ну да, это же магия.

— И почему боги указали именно на такую бестолочь? — с вселенской скорбью протянул старик, глядя на меня.

— А я лошадей не люблю.

— ?!

— Любой уважающий себя «попаданец» в другие миры просто обязан уметь ездить на лошадях. Он или с детства прирожденный ездок, тренировавшийся на Земле, или в том мире, куда он попал, учится за пару дней. А я вот ни тот, ни другой. И вообще — лошадей не люблю. Даже в виде шашлыка. Так что я уникален. За это именно меня и выбрали. Изобрету велосипед, буду технический прогресс поднимать.

— Ну вылитый Мессия! — одобрил внутренний голос. Видимо, он тоже не любил лошадей.

Скривившись, словно вкусив недозрелый лимон, старик покосился на свой посох, затем на меня, затем снова на посох. На всякий случай я подобрал ноги и поерзал в кресле, вжимаясь в спинку.

Подумав еще немного, незнакомец продолжил: